П. Я. Чаадаев долгое время оставался известным для русского читателя по одной-единственной публикации, которая стала вызовом общественному сознанию. В 1836 году в журнале «Телескоп» было напечатано первое из его «Философических писем». Прозвучавший в них горький скептицизм по поводу отлученности России от «всемирного воспитания человеческого рода» и «духовного застоя, препятствующего исполнению предначертанной свыше исторической миссии» вызвал гнев Николая I. Журнал был закрыт, редактор сослан, цензор уволен со службы, а автор объявлен сумасшедшим. Сочинения Чаадаева в России были запрещены к печати: они были «неудобными» для официальной идеологии. И лишь в начале ХХ века его творческое наследие постепенно стало возвращаться к русским читателям. Необычная судьба этого выдающегося мыслителя всегда привлекала к себе большое внимание историков русской философии. Как писал протоиерей В. Зеньковский, «ему в этом отношении повезло больше, чем кому-либо другому».
P. YA. CHaadaev dolgoe vremya ostavalsya izvestnym dlya russkogo chitatelya po odnoy-edinstvennoy publikatsii, kotoraya stala vyzovom obshchestvennomu soznaniyu. V 1836 godu v zhurnale Teleskop bylo napechatano pervoe iz ego Filosoficheskikh pisem. Prozvuchavshiy v nikh gorkiy skeptitsizm po povodu otluchennosti Rossii ot vsemirnogo vospitaniya chelovecheskogo roda i dukhovnogo zastoya, prepyatstvuyushchego ispolneniyu prednachertannoy svyshe istoricheskoy missii vyzval gnev Nikolaya I. ZHurnal byl zakryt, redaktor soslan, tsenzor uvolen so sluzhby, a avtor obyavlen sumasshedshim. Sochineniya CHaadaeva v Rossii byli zapreshcheny k pechati: oni byli neudobnymi dlya ofitsialnoy ideologii. I lish v nachale KHKH veka ego tvorcheskoe nasledie postepenno stalo vozvrashchatsya k russkim chitatelyam. Neobychnaya sudba etogo vydayushchegosya myslitelya vsegda privlekala k sebe bolshoe vnimanie istorikov russkoy filosofii. Kak pisal protoierey V. Zenkovskiy, emu v etom otnoshenii povezlo bolshe, chem komu-libo drugomu.
