Конец 1960-х. Моргану за 40, у него косматая борода, из-за которой он выглядит гораздо старше. Морган - обладатель обширного гардероба из самых причудливых костюмов и удивительных головных уборов, от тропического шлема до наполеоновской треуголки. Каждый день Морган меняет наряды, примеряя новые личины, и в своих странных костюмах он бесцельно прогуливается по улицам, спасаясь от домашней тоски. Его фантазии - бегство из реальности, в которой у него милая, но ничем не примечательная жена, выводок из семи дочерей, несчастливая сестра и полубезумная матушка. Выдумщик Морган заперт внутри своего семейного бытования, ему чудится, что настоящая жизнь, бурная, яркая, необычная, где-то совсем рядом, надо лишь внимательно всматриваться в мир, и однажды он тебе откроется во всем своем многообразии. И как-то раз Морган встречает Эмили и Леона, скитальцев по собственному выбору, показывающих то тут, то там кукольные спектакли. И отныне жизнь Моргана меняется… Эксцентричный, причудливый, ироничный, грустный и очень теплый роман Энн Тайлер о семье, ее радостях и ужасах.Пресса о книге:Мастер подробностей, удивительный знаток человеческих отношений, Тайлер пристально вглядывается в то, что принято считать рутиной, и превращает скучную и обыденную историю обычной жизни обычного человека в захватывающий роман. Наталья Ломыкина, РБК.Можно сказать, что Энн Тайлер пишет про людей, которые обречены скитаться без цели и смысла. Но она никогда не оставляет своих героев в одиночестве. В ее книгах всегда есть путеводный свет, и невозможно так потеряться, чтобы тебя не нашли. Лиза Биргер, Горький.Морган похож на писателя, он постоянно перевоплощается, примеряет на себя чужие жизни, влезает в чужие шкуры, он проживает десятки жизней - просто чтобы взглянуть на собственную чужими глазами и очароваться е. Я не знаю писательницы более остроумной, чем Энн Тайлер. Такое впечатление, будто он пишет одну страницу едкой кислотой, а другую - волшебным ангельским пером. Она пишет о смерти, в каждой строке помня о смерти. Она великолепна. John Leonard, The New York Times.Лишь дочитав роман Энн Тайлер, про него начинаешь что-то понимать. В сравнении с произведениями других гигантов американской литературы, писавших и пишущих о семье, здесь вроде как многого не достает. Нет драйва и желчи, присущих романам Джонатана Франзена. Нет всепоглощающей любви, которой окружает своих персонажей Элизабет Страут. Нет монументальности Фолкнера или надтреснутости Апдайка. Но перелистнув последнюю страницу Тайлер, начинаешь осознавать, что пропустил - вместе с персонажами - огромное количество событий, мимолетных реплик, целые куски жизни. Сергей Кумыш, Фонтанка.Энн Тайлер - гениальный летописец семейного хаоса, рядом с ней можно поставить только Джона Апдайка. James Wolcott, The New York Review of Books.Энн Тайлер без резких движений, без пафоса и ненужной аффектации заставляет читателя разглядеть за глянцевым фасадом нечто невыразимо пугающее и депрессивное. Как в известной оптической иллюзии, она позволяет увидеть на картинке одновременно и черта, и ангела. И от того, что каждая деталь, каждая мелочь в созданном Тайлер мире выглядит такой живой, такой теплой, узнаваемой и всеобщей, становится по-настоящему жутко. Галина Юзефович.Главная в мире и вечно повторяемая фраза про семью принадлежит Льву Толстому, но с некоторых пор главная в мире литература про семью - американская (и она же, кстати, самая зацикленная на Толстом). Именно она пытается нащупать эти странные спрутообразные узы, связывающие бабушек и внуков, сестер и братьев, родителей и детей. Главное - родителей и детей. Энн Тайлер именно таким нащупыванием и занимается. Но от более прославленных современников-соплеменников вроде Апдайка и Франзена ее отличает даже не то чтобы мягкость, а надежда. Анна Наринская"Уютный" и "домашний" - эпитеты, которые очень часто употребляют в отношении романов Тайлер и подчас ставят ей в вину. Но в этом - изящном превращении самой, казалось бы, скучной обыденности в произведение искусства - и заключается ее главный талант. Афиша
Konets 1960-kh. Morganu za 40, u nego kosmataya boroda, iz-za kotoroy on vyglyadit gorazdo starshe. Morgan - obladatel obshirnogo garderoba iz samykh prichudlivykh kostyumov i udivitelnykh golovnykh uborov, ot tropicheskogo shlema do napoleonovskoy treugolki. Kazhdyy den Morgan menyaet naryady, primeryaya novye lichiny, i v svoikh strannykh kostyumakh on bestselno progulivaetsya po ulitsam, spasayas ot domashney toski. Ego fantazii - begstvo iz realnosti, v kotoroy u nego milaya, no nichem ne primechatelnaya zhena, vyvodok iz semi docherey, neschastlivaya sestra i polubezumnaya matushka. Vydumshchik Morgan zapert vnutri svoego semeynogo bytovaniya, emu chuditsya, chto nastoyashchaya zhizn, burnaya, yarkaya, neobychnaya, gde-to sovsem ryadom, nado lish vnimatelno vsmatrivatsya v mir, i odnazhdy on tebe otkroetsya vo vsem svoem mnogoobrazii. I kak-to raz Morgan vstrechaet Emili i Leona, skitaltsev po sobstvennomu vyboru, pokazyvayushchikh to tut, to tam kukolnye spektakli. I otnyne zhizn Morgana menyaetsya Ekstsentrichnyy, prichudlivyy, ironichnyy, grustnyy i ochen teplyy roman Enn Tayler o seme, ee radostyakh i uzhasakh.Pressa o knige:Master podrobnostey, udivitelnyy znatok chelovecheskikh otnosheniy, Tayler pristalno vglyadyvaetsya v to, chto prinyato schitat rutinoy, i prevrashchaet skuchnuyu i obydennuyu istoriyu obychnoy zhizni obychnogo cheloveka v zakhvatyvayushchiy roman. Natalya Lomykina, RBK.Mozhno skazat, chto Enn Tayler pishet pro lyudey, kotorye obrecheny skitatsya bez tseli i smysla. No ona nikogda ne ostavlyaet svoikh geroev v odinochestve. V ee knigakh vsegda est putevodnyy svet, i nevozmozhno tak poteryatsya, chtoby tebya ne nashli. Liza Birger, Gorkiy.Morgan pokhozh na pisatelya, on postoyanno perevoploshchaetsya, primeryaet na sebya chuzhie zhizni, vlezaet v chuzhie shkury, on prozhivaet desyatki zhizney - prosto chtoby vzglyanut na sobstvennuyu chuzhimi glazami i ocharovatsya e. YA ne znayu pisatelnitsy bolee ostroumnoy, chem Enn Tayler. Takoe vpechatlenie, budto on pishet odnu stranitsu edkoy kislotoy, a druguyu - volshebnym angelskim perom. Ona pishet o smerti, v kazhdoy stroke pomnya o smerti. Ona velikolepna. John Leonard, The New York Times.Lish dochitav roman Enn Tayler, pro nego nachinaesh chto-to ponimat. V sravnenii s proizvedeniyami drugikh gigantov amerikanskoy literatury, pisavshikh i pishushchikh o seme, zdes vrode kak mnogogo ne dostaet. Net drayva i zhelchi, prisushchikh romanam Dzhonatana Franzena. Net vsepogloshchayushchey lyubvi, kotoroy okruzhaet svoikh personazhey Elizabet Straut. Net monumentalnosti Folknera ili nadtresnutosti Apdayka. No perelistnuv poslednyuyu stranitsu Tayler, nachinaesh osoznavat, chto propustil - vmeste s personazhami - ogromnoe kolichestvo sobytiy, mimoletnykh replik, tselye kuski zhizni. Sergey Kumysh, Fontanka.Enn Tayler - genialnyy letopisets semeynogo khaosa, ryadom s ney mozhno postavit tolko Dzhona Apdayka. James Wolcott, The New York Review of Books.Enn Tayler bez rezkikh dvizheniy, bez pafosa i nenuzhnoy affektatsii zastavlyaet chitatelya razglyadet za glyantsevym fasadom nechto nevyrazimo pugayushchee i depressivnoe. Kak v izvestnoy opticheskoy illyuzii, ona pozvolyaet uvidet na kartinke odnovremenno i cherta, i angela. I ot togo, chto kazhdaya detal, kazhdaya meloch v sozdannom Tayler mire vyglyadit takoy zhivoy, takoy teploy, uznavaemoy i vseobshchey, stanovitsya po-nastoyashchemu zhutko. Galina YUzefovich.Glavnaya v mire i vechno povtoryaemaya fraza pro semyu prinadlezhit Lvu Tolstomu, no s nekotorykh por glavnaya v mire literatura pro semyu - amerikanskaya (i ona zhe, kstati, samaya zatsiklennaya na Tolstom). Imenno ona pytaetsya nashchupat eti strannye sprutoobraznye uzy, svyazyvayushchie babushek i vnukov, sester i bratev, roditeley i detey. Glavnoe - roditeley i detey. Enn Tayler imenno takim nashchupyvaniem i zanimaetsya. No ot bolee proslavlennykh sovremennikov-soplemennikov vrode Apdayka i Franzena ee otlichaet dazhe ne to chtoby myagkost, a nadezhda. Anna Narinskaya"Uyutnyy" i "domashniy" - epitety, kotorye ochen chasto upotreblyayut v otnoshenii romanov Tayler i podchas stavyat ey v vinu. No v etom - izyashchnom prevrashchenii samoy, kazalos by, skuchnoy obydennosti v proizvedenie iskusstva - i zaklyuchaetsya ee glavnyy talant. Afisha
Expected