- Каждый день и каждый час, Господи, помилуй нас! - говорил отец Георгий. И мне становилось весело. Наверное, так же весело воспринимали люди слова преподобного Амвросия Оптинского: - Никого не осуждать, никому не досаждать и всем моё почтение! Великий талант - выразить мысль так, что она радует, выводит из уныния. А её мудрость, глубину будешь потом открывать и хоть чуть-чуть исполнять всю жизнь. - Перед Богом и обществом все люди равны, - повторял батюшка. А между собой - иначе. Равны - и нет. Никогда я не могла бы допустить мысль о равенстве с отцом Георгием. Это вершина, рядом с которой Господь дал мне постоять, удивиться высоте человека и человеческого призвания. Но при этом сохранялось какое-то особое равенство: без приниженности, лукавства. Иначе быть не могло. Батюшка твёрдо знал и исполнял: - В туге человек ничего не может сделать. А в свободе - может. И мы делали. Писали книги. Свобода давала простор, радость дышать полной грудью, говорить искренне - без надутости и претензий на умность. Не хотеть, но и не бояться ошибок: мы на них растём. Главное чувство, которое осталось от встречи с отцом Георгием, - благодарность Богу. Человек учит других своим примером. Как мы научаемся - другой вопрос. Но бесценный пример есть: в больном мире можно жить праведно. Не безгрешно. Даже святые до конца дней видели свою греховную болезнь и каялись Богу, чтобы исцелиться.Отец Георгий любил жизнь, радовался миру и людям, был светом для всех вокруг.
- Kazhdyy den i kazhdyy chas, Gospodi, pomiluy nas! - govoril otets Georgiy. I mne stanovilos veselo. Navernoe, tak zhe veselo vosprinimali lyudi slova prepodobnogo Amvrosiya Optinskogo: - Nikogo ne osuzhdat, nikomu ne dosazhdat i vsem moye pochtenie! Velikiy talant - vyrazit mysl tak, chto ona raduet, vyvodit iz unyniya. A eye mudrost, glubinu budesh potom otkryvat i khot chut-chut ispolnyat vsyu zhizn. - Pered Bogom i obshchestvom vse lyudi ravny, - povtoryal batyushka. A mezhdu soboy - inache. Ravny - i net. Nikogda ya ne mogla by dopustit mysl o ravenstve s ottsom Georgiem. Eto vershina, ryadom s kotoroy Gospod dal mne postoyat, udivitsya vysote cheloveka i chelovecheskogo prizvaniya. No pri etom sokhranyalos kakoe-to osoboe ravenstvo: bez prinizhennosti, lukavstva. Inache byt ne moglo. Batyushka tvyerdo znal i ispolnyal: - V tuge chelovek nichego ne mozhet sdelat. A v svobode - mozhet. I my delali. Pisali knigi. Svoboda davala prostor, radost dyshat polnoy grudyu, govorit iskrenne - bez nadutosti i pretenziy na umnost. Ne khotet, no i ne boyatsya oshibok: my na nikh rastyem. Glavnoe chuvstvo, kotoroe ostalos ot vstrechi s ottsom Georgiem, - blagodarnost Bogu. CHelovek uchit drugikh svoim primerom. Kak my nauchaemsya - drugoy vopros. No bestsennyy primer est: v bolnom mire mozhno zhit pravedno. Ne bezgreshno. Dazhe svyatye do kontsa dney videli svoyu grekhovnuyu bolezn i kayalis Bogu, chtoby istselitsya.Otets Georgiy lyubil zhizn, radovalsya miru i lyudyam, byl svetom dlya vsekh vokrug.
