Владимир Паперный — культуролог, историк архитектуры, дизайнер, писатель. Его книга о сталинской архитектуре “Культура Два” стала интеллектуальным бестселлером.Лос-Анджелес. Эмигрант Александр Шульц, Шуша, неожиданно получает посылку. В коробке — листы и катушки с записями. Исследуя, казалось бы, уже навсегда утерянный архив, архитектор Шульц достраивает историю своей семьи. Эта история становится настоящим “русским романом”, где юмора не меньше, чем драмы, а любовь снова побеждает смерть.“Роман "Архив Шульца" восстанавливает в памяти картину советской жизни в ее маргинальной, полуподпольной и невостребованной области. Прекрасная демонстрация неистребимости культуры, которая, как подземная вода, все равно находит свои пути, и увлекательный рассказ о поколении гонимых, умных и веселых”.Людмила Улицкая, Москва“Мозаика ярких портретов, острых эпизодов и занятных анекдотов складывается в неизбежную, следующую внутренней логике эпохи судьбу Шуши: от родных корней, сурового прошлого, бурной молодости вплоть до последнего адреса — Америки. Ее мы с автором романа открывали в одни и те же годы, поэтому, свидетель и соучастник, могу твердо сказать: с подлинным верно”.Александр Генис, Нью-Йорк
Vladimir Papernyy kulturolog, istorik arkhitektury, dizayner, pisatel. Ego kniga o stalinskoy arkhitekture Kultura Dva stala intellektualnym bestsellerom.Los-Andzheles. Emigrant Aleksandr SHults, SHusha, neozhidanno poluchaet posylku. V korobke listy i katushki s zapisyami. Issleduya, kazalos by, uzhe navsegda uteryannyy arkhiv, arkhitektor SHults dostraivaet istoriyu svoey semi. Eta istoriya stanovitsya nastoyashchim russkim romanom, gde yumora ne menshe, chem dramy, a lyubov snova pobezhdaet smert.Roman "Arkhiv SHultsa" vosstanavlivaet v pamyati kartinu sovetskoy zhizni v ee marginalnoy, polupodpolnoy i nevostrebovannoy oblasti. Prekrasnaya demonstratsiya neistrebimosti kultury, kotoraya, kak podzemnaya voda, vse ravno nakhodit svoi puti, i uvlekatelnyy rasskaz o pokolenii gonimykh, umnykh i veselykh.Lyudmila Ulitskaya, MoskvaMozaika yarkikh portretov, ostrykh epizodov i zanyatnykh anekdotov skladyvaetsya v neizbezhnuyu, sleduyushchuyu vnutrenney logike epokhi sudbu SHushi: ot rodnykh korney, surovogo proshlogo, burnoy molodosti vplot do poslednego adresa Ameriki. Ee my s avtorom romana otkryvali v odni i te zhe gody, poetomu, svidetel i souchastnik, mogu tverdo skazat: s podlinnym verno.Aleksandr Genis, Nyu-York
Expected