Николай Некрасов - одна из самых сложных фигур в истории русской литературы. Одни ставили его стихи выше пушкинских, другие считали их "непоэтическими". Автор "народных поэм" и стихотворных фельетонов, "Поэта и гражданина" и оды в честь генерала Муравьева-"вешателя" был кумиром нескольких поколений читателей и объектом постоянных подозрений в лицемерии. "Певец народного горя", писавший о мужиках, солдатской матери, крестьянских детях, славивший подвижников, жертвовавших всем ради счастья ближнего, никогда не презирал "минутные блага": по-крупному играл в карты, любил охоту, содержал французскую актрису, общался с министрами и придворными, знал толк в гастрономии. Редактор и издатель самых популярных литературных журналов XIX столетия первым разглядел огромные дарования Льва Толстого и Достоевского. Доктор филологических наук Михаил Макеев, не боясь обсуждать "компрометирующие" обстоятельства, открывает неизвестные эпизоды из жизни поэта, название произведения которого "Кому на Руси жить хорошо" стало сакраментальным вопросом.
Nikolay Nekrasov - odna iz samykh slozhnykh figur v istorii russkoy literatury. Odni stavili ego stikhi vyshe pushkinskikh, drugie schitali ikh "nepoeticheskimi". Avtor "narodnykh poem" i stikhotvornykh feletonov, "Poeta i grazhdanina" i ody v chest generala Muraveva-"veshatelya" byl kumirom neskolkikh pokoleniy chitateley i obektom postoyannykh podozreniy v litsemerii. "Pevets narodnogo gorya", pisavshiy o muzhikakh, soldatskoy materi, krestyanskikh detyakh, slavivshiy podvizhnikov, zhertvovavshikh vsem radi schastya blizhnego, nikogda ne preziral "minutnye blaga": po-krupnomu igral v karty, lyubil okhotu, soderzhal frantsuzskuyu aktrisu, obshchalsya s ministrami i pridvornymi, znal tolk v gastronomii. Redaktor i izdatel samykh populyarnykh literaturnykh zhurnalov XIX stoletiya pervym razglyadel ogromnye darovaniya Lva Tolstogo i Dostoevskogo. Doktor filologicheskikh nauk Mikhail Makeev, ne boyas obsuzhdat "komprometiruyushchie" obstoyatelstva, otkryvaet neizvestnye epizody iz zhizni poeta, nazvanie proizvedeniya kotorogo "Komu na Rusi zhit khorosho" stalo sakramentalnym voprosom.
