Андрей Платонов был подлинным сыном революции, принял её сразу и без малейшего сомнения. Он тогда занимался всем и сразу: мелиорацией, электротехникой, партийной работой. И писал, смущаясь — потому что страсть к слову не умерла с приходом революции, — он ведь не был уверен, что искусство должно исчезнуть, его обязан сменить «сущий энтузиазм жизни». Он монашески ограничивал себя, стыдясь любви к слову, как греха. И от этого его слово становилось особенно цельным, плотным, вещественным, фраза казалась тяжёлой и неповоротливой, как будто мысль ещё только рождается, «примеривается» к действительности. Произведения Андрея Платонова не были оценены по достоинству при жизни писателя: они повергались идеологической критике, большая часть была издана только после его смерти.
Andrey Platonov byl podlinnym synom revolyutsii, prinyal eye srazu i bez maleyshego somneniya. On togda zanimalsya vsem i srazu: melioratsiey, elektrotekhnikoy, partiynoy rabotoy. I pisal, smushchayas potomu chto strast k slovu ne umerla s prikhodom revolyutsii, on ved ne byl uveren, chto iskusstvo dolzhno ischeznut, ego obyazan smenit sushchiy entuziazm zhizni. On monasheski ogranichival sebya, stydyas lyubvi k slovu, kak grekha. I ot etogo ego slovo stanovilos osobenno tselnym, plotnym, veshchestvennym, fraza kazalas tyazhyeloy i nepovorotlivoy, kak budto mysl eshchye tolko rozhdaetsya, primerivaetsya k deystvitelnosti. Proizvedeniya Andreya Platonova ne byli otseneny po dostoinstvu pri zhizni pisatelya: oni povergalis ideologicheskoy kritike, bolshaya chast byla izdana tolko posle ego smerti.
Expected