«Замысел зрел три дня и три ночи. Днем он носил его в уме, как зреющую грушу, а ночами выпускал повисеть в неподвижном воздухе, посеребренном звездами, свежеть и наливаться соками под сельской луной. В предрассветной тиши он все ходил и ходил вокруг плода своего воображения. На четвертое утро он дотянулся до него незримой рукой, сорвал и поглотил без остатка.Он поспешно встал и сжег все свои старые письма, уложил кое-какую одежду в чемоданчик и облачился в вечерний костюм и галстук с отливом воронова крыла, словно в траур. Спиной он учуял присутствие жены в дверном проеме, наблюдающей за его пьеской глазами критика, который мог в любой миг вскочить на сцену и прекратить спектакль. Проходя мимо нее, он пробормотал:– Извини…»
Zamysel zrel tri dnya i tri nochi. Dnem on nosil ego v ume, kak zreyushchuyu grushu, a nochami vypuskal poviset v nepodvizhnom vozdukhe, poserebrennom zvezdami, svezhet i nalivatsya sokami pod selskoy lunoy. V predrassvetnoy tishi on vse khodil i khodil vokrug ploda svoego voobrazheniya. Na chetvertoe utro on dotyanulsya do nego nezrimoy rukoy, sorval i poglotil bez ostatka.On pospeshno vstal i szheg vse svoi starye pisma, ulozhil koe-kakuyu odezhdu v chemodanchik i oblachilsya v vecherniy kostyum i galstuk s otlivom voronova kryla, slovno v traur. Spinoy on uchuyal prisutstvie zheny v dvernom proeme, nablyudayushchey za ego peskoy glazami kritika, kotoryy mog v lyuboy mig vskochit na stsenu i prekratit spektakl. Prokhodya mimo nee, on probormotal: Izvini
"When all is lost, hope remains," — says the hero of one of the stories of ray Bradbury. These words could be the epigraph to the entire collection of "the Cure of melancholy", which will always be a place for sad smiles and kind of miracles.
This book, like all books Bradbury, returns the hope for a miracle, which is lacking for all of us in the hustle and bustle of everyday life.
Expected