Наум Вайман, известный писатель, автор дневниковой эпопеи "Ханаанские хроники", а также глубокий и неожиданный в своих выводах исследователь творчества Мандельштама ("Черное солнце Мандельштама", "Преображения Мандельштама" и другие книги), поэт, переводчик, публицист, на этот раз предстает в новой ипостаси — как автор рассказов.По словам очень известного и авторитетного в российской литературе критика Ольги Балла "Рассказы Наума Ваймана — почти притчи. А иногда, кажется, притчи вполне настоящие... Они — о границах, в которые упирается человек... о тоске по большой настоящей жизни, о ее недостижимости и тайной возможности. Тут, на самом деле, что ни история — то формула. И все — о самом существенном. Не только об уязвимости и беде — хотя тень их, кажется, постоянно следует за героями рассказов... Не переставая быть притчами-формулами, эти истории конкретны до осязаемости, зримы до кинематографичности, каждая — почти сценарий".
Naum Vayman, izvestnyy pisatel, avtor dnevnikovoy epopei "KHanaanskie khroniki", a takzhe glubokiy i neozhidannyy v svoikh vyvodakh issledovatel tvorchestva Mandelshtama ("CHernoe solntse Mandelshtama", "Preobrazheniya Mandelshtama" i drugie knigi), poet, perevodchik, publitsist, na etot raz predstaet v novoy ipostasi kak avtor rasskazov.Po slovam ochen izvestnogo i avtoritetnogo v rossiyskoy literature kritika Olgi Balla "Rasskazy Nauma Vaymana pochti pritchi. A inogda, kazhetsya, pritchi vpolne nastoyashchie... Oni o granitsakh, v kotorye upiraetsya chelovek... o toske po bolshoy nastoyashchey zhizni, o ee nedostizhimosti i taynoy vozmozhnosti. Tut, na samom dele, chto ni istoriya to formula. I vse o samom sushchestvennom. Ne tolko ob uyazvimosti i bede khotya ten ikh, kazhetsya, postoyanno sleduet za geroyami rasskazov... Ne perestavaya byt pritchami-formulami, eti istorii konkretny do osyazaemosti, zrimy do kinematografichnosti, kazhdaya pochti stsenariy".
Expected