Над романом-эпопеей "Прокляты и убиты" Астафьев работал долго - с 1990 по 1994 гг. - и так и не написал запланированной последней, третьей книги, однако это не помешало произведению стать одним из самых сильных и пронзительных образцов российской "военной" прозы.Необычно уже само название романа, пришедшее из писаний русских старообрядцев: "Все, кто сеет на земле смуту, войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты".Столь же необычно в этой эпопее все - идея войны как наказания Божия, посланного народу за ужасы революции и отказ от веры; предельный реализм в описаниях солдатского быта; удивительно искренний и народный патриотизм, сочетающийся со столь же глубинным и народным неприятием "советчины". Ничего подобного в русской "военной" прозе не было ни до, ни после удивительной эпопеи Астафьева.
Nad romanom-epopeey "Proklyaty i ubity" Astafev rabotal dolgo - s 1990 po 1994 gg. - i tak i ne napisal zaplanirovannoy posledney, tretey knigi, odnako eto ne pomeshalo proizvedeniyu stat odnim iz samykh silnykh i pronzitelnykh obraztsov rossiyskoy "voennoy" prozy.Neobychno uzhe samo nazvanie romana, prishedshee iz pisaniy russkikh staroobryadtsev: "Vse, kto seet na zemle smutu, voyny i bratoubiystvo, budut Bogom proklyaty i ubity".Stol zhe neobychno v etoy epopee vse - ideya voyny kak nakazaniya Bozhiya, poslannogo narodu za uzhasy revolyutsii i otkaz ot very; predelnyy realizm v opisaniyakh soldatskogo byta; udivitelno iskrenniy i narodnyy patriotizm, sochetayushchiysya so stol zhe glubinnym i narodnym nepriyatiem "sovetchiny". Nichego podobnogo v russkoy "voennoy" proze ne bylo ni do, ni posle udivitelnoy epopei Astafeva.
