Юрий Буйда — прозаик, автор романов "Сады Виверны", "Пятое царство", "Синяя кровь", "Вор, шпион и убийца" (премия "Большая книга"). Его книги переведены на многие языки."Прусская невеста" — книга-город, густонаселенный, разнородный, странный. Это сейчас он советский Знаменск Калининградской области, завоеванный в 1945-м Красной армией, куда после войны "беспричинные люди" со всего Союза съехались строить новую жизнь. А раньше городок звался Велау, был немецким и считался Восточной Пруссией. Мир черепичных крыш и булыжных мостовых встречается с русской ментальностью. Здесь суровая правда соседствует с мифами и легендами, гротеск и романтика — с очень жестким реализмом, человеческие трагедии — с подлинной, пусть порой нелепой, любовью…"Вечером всех немцев под конвоем спровадили на станцию, посадили в телячьи вагоны и отправили. Осталась одна Рита. Да еще Веселая Гертруда. И больше никого, ни одного немца. Кирхи, дороги, густо обсаженные липами, узкие каналы и медлительные шлюзы, блеклое немецкое небо над плоским Балтийским морем — это да, это осталось, но все это в одночасье стало нашим. Пугающе нашим".
YUriy Buyda prozaik, avtor romanov "Sady Viverny", "Pyatoe tsarstvo", "Sinyaya krov", "Vor, shpion i ubiytsa" (premiya "Bolshaya kniga"). Ego knigi perevedeny na mnogie yazyki."Prusskaya nevesta" kniga-gorod, gustonaselennyy, raznorodnyy, strannyy. Eto seychas on sovetskiy Znamensk Kaliningradskoy oblasti, zavoevannyy v 1945-m Krasnoy armiey, kuda posle voyny "besprichinnye lyudi" so vsego Soyuza sekhalis stroit novuyu zhizn. A ranshe gorodok zvalsya Velau, byl nemetskim i schitalsya Vostochnoy Prussiey. Mir cherepichnykh krysh i bulyzhnykh mostovykh vstrechaetsya s russkoy mentalnostyu. Zdes surovaya pravda sosedstvuet s mifami i legendami, grotesk i romantika s ochen zhestkim realizmom, chelovecheskie tragedii s podlinnoy, pust poroy nelepoy, lyubovyu"Vecherom vsekh nemtsev pod konvoem sprovadili na stantsiyu, posadili v telyachi vagony i otpravili. Ostalas odna Rita. Da eshche Veselaya Gertruda. I bolshe nikogo, ni odnogo nemtsa. Kirkhi, dorogi, gusto obsazhennye lipami, uzkie kanaly i medlitelnye shlyuzy, blekloe nemetskoe nebo nad ploskim Baltiyskim morem eto da, eto ostalos, no vse eto v odnochase stalo nashim. Pugayushche nashim".
Expected