«Русское правительство есть только политическая партия, лишенная моральной связи с русским народом и враждебная ему по своим задачам. Под давлением необходимости русские власти устраивают гнуснейшую комедию народного представительства. Народ понял эту грубую комедию, он не хочет Думы, в которую желают посадить на роли представителей его желании каких-то темных людей, не известных ему», – писал Максим Горький в начале прошлого века. Он хорошо знал Россию, с 11 лет Алексей Пешков (будущий Максим Горький) вынужден был сам зарабатывать себе на жизнь, и сменил много профессий, странствуя «по Руси». Впечатления от этого он позже отразил в своих произведениях, в которых утверждал, что человек в России «дешев и никому не нужен», а существование его проходит среди «людей безграмотных, бессовестных, одичавших от волчьей жизни в зависти и жадности». Неоднозначным было отношение Максима Горького к революции: с одной стороны, он надеялся, что под ее влиянием в русском человеке «разгорятся ярким огнем силы его разума и воли, подавленные гнетом полицейского строя жизни». С другой стороны, Горький опасался, что «живя среди отравлявших душу безобразий старого режима, мы заразились всеми пагубными свойствами людей, презиравших нас, издевавшихся над нами… Старый порядок разрушен физически, но духовно он остается жить». В данную книгу вошли очерки и рассказы Максима Горького, показывающие Россию первых десятилетий XX века, какой он ее видел.
Russkoe pravitelstvo est tolko politicheskaya partiya, lishennaya moralnoy svyazi s russkim narodom i vrazhdebnaya emu po svoim zadacham. Pod davleniem neobkhodimosti russkie vlasti ustraivayut gnusneyshuyu komediyu narodnogo predstavitelstva. Narod ponyal etu grubuyu komediyu, on ne khochet Dumy, v kotoruyu zhelayut posadit na roli predstaviteley ego zhelanii kakikh-to temnykh lyudey, ne izvestnykh emu, pisal Maksim Gorkiy v nachale proshlogo veka. On khorosho znal Rossiyu, s 11 let Aleksey Peshkov (budushchiy Maksim Gorkiy) vynuzhden byl sam zarabatyvat sebe na zhizn, i smenil mnogo professiy, stranstvuya po Rusi. Vpechatleniya ot etogo on pozzhe otrazil v svoikh proizvedeniyakh, v kotorykh utverzhdal, chto chelovek v Rossii deshev i nikomu ne nuzhen, a sushchestvovanie ego prokhodit sredi lyudey bezgramotnykh, bessovestnykh, odichavshikh ot volchey zhizni v zavisti i zhadnosti. Neodnoznachnym bylo otnoshenie Maksima Gorkogo k revolyutsii: s odnoy storony, on nadeyalsya, chto pod ee vliyaniem v russkom cheloveke razgoryatsya yarkim ognem sily ego razuma i voli, podavlennye gnetom politseyskogo stroya zhizni. S drugoy storony, Gorkiy opasalsya, chto zhivya sredi otravlyavshikh dushu bezobraziy starogo rezhima, my zarazilis vsemi pagubnymi svoystvami lyudey, preziravshikh nas, izdevavshikhsya nad nami Staryy poryadok razrushen fizicheski, no dukhovno on ostaetsya zhit. V dannuyu knigu voshli ocherki i rasskazy Maksima Gorkogo, pokazyvayushchie Rossiyu pervykh desyatiletiy XX veka, kakoy on ee videl.
