Подарочное издание в суперобложке и подарочном футляре. Книга выполнена в эксклюзивном красочном оформлении, богато иллюстрирована. Эта книга будет прекрасным подарком. "Никто не знает, что такое время. Люди научились только измерять его". Это слова философа, сына двух поэтов, так и не ставшего поэтом, но оставившего после себя несколько фраз, которые по форме и поэтичности можно отнести к высшим образцам поэзии. И, подражая ему, можно сказать: "Никто не знает, что такое поэзия. Люди научились только ощущать, воспринимать ее в непонятные им самим, возвышенные, одухотворенные мгновения своего бытия". Что такое поэзия? Это слово, созданное древними греками, на удивление многозначно. Похоже, что оно родилось из возгласа удивления. А перечисление его значений занимает в словаре древнегреческого языка целую страницу. Оно означает и "творить", и "делать", и "производить", и просто "сочинять". И "изобретать", и "украшать". От него происходят слова "пастырь" и "вождь". От него и выражения: "считать важным", "считать удивительным", и "усыновлять", и "подчинять себе". И самое удивительное: "не тратить времени". Никто не знает, что такое время. Но не нужно тратить его. Время быстротечно, быстролетно, мгновенно. Неуловимо. Оно может быть уловлено только в слове, запечатлено во фразе, оно оставляет только след, и этот след - строки двустишия, трехстишия, пятистишия, или четыре строчки с рифмой, или четырнадцать строк простой и мастерски изощренной строфы. Поэзия - запечатление в слове восторга осознания собственного бытия. Восторг и радость, грусть и печаль в форме удивления. Мир японской поэзии удивителен и необычен. Как удивительна и необычна японская живопись. Вчитываясь и всматриваясь, понимаешь: у этого народа есть свой мир, вернее - свое видение мира. И это видение очень особенное, своеобразное. Японская поэзия как мир травы. Это ведь целый мир - огромный, сложный, разнообразнейший и очень красивый мир, поражающий своей утонченной гармонией. И мелодия японской поэзии звучит в общем мотиве поэзии человека, вписываясь в нее, как ландыш или одуванчик вписывается в единую гармонию растительного мира вместе с огромными деревьями - они части единого целого, их бытие определено единым принципом, таинственным и сложным, по поденным в своей первооснове. Японская поэзия завораживает и привлекает своей необычностью. Удивительной простотой, причастностью к тайне бытия. Она подобна робкому прикосновению девушки к лепесткам подаренного ей цветка, в гармонии которого она неосознанно, но чутко угадывает гармонию своей души и своего тела и видит в нем узор своей судьбы. Японская поэзия прорастает в японскую живопись и рождает цветок духовного прозрения этого маленького и странного народа, обитающего на далеких островах и называющего их Страной восходящего солнца, производящего от него - от солнца, поднимающегося из-за волн океана, - и своих императоров, и себя, и цветы, и травы своей скудной земли, и свои удивительные поэзию и живопись." В.П.Бутромеев
Podarochnoe izdanie v superoblozhke i podarochnom futlyare. Kniga vypolnena v eksklyuzivnom krasochnom oformlenii, bogato illyustrirovana. Eta kniga budet prekrasnym podarkom. "Nikto ne znaet, chto takoe vremya. Lyudi nauchilis tolko izmeryat ego". Eto slova filosofa, syna dvukh poetov, tak i ne stavshego poetom, no ostavivshego posle sebya neskolko fraz, kotorye po forme i poetichnosti mozhno otnesti k vysshim obraztsam poezii. I, podrazhaya emu, mozhno skazat: "Nikto ne znaet, chto takoe poeziya. Lyudi nauchilis tolko oshchushchat, vosprinimat ee v neponyatnye im samim, vozvyshennye, odukhotvorennye mgnoveniya svoego bytiya". CHto takoe poeziya? Eto slovo, sozdannoe drevnimi grekami, na udivlenie mnogoznachno. Pokhozhe, chto ono rodilos iz vozglasa udivleniya. A perechislenie ego znacheniy zanimaet v slovare drevnegrecheskogo yazyka tseluyu stranitsu. Ono oznachaet i "tvorit", i "delat", i "proizvodit", i prosto "sochinyat". I "izobretat", i "ukrashat". Ot nego proiskhodyat slova "pastyr" i "vozhd". Ot nego i vyrazheniya: "schitat vazhnym", "schitat udivitelnym", i "usynovlyat", i "podchinyat sebe". I samoe udivitelnoe: "ne tratit vremeni". Nikto ne znaet, chto takoe vremya. No ne nuzhno tratit ego. Vremya bystrotechno, bystroletno, mgnovenno. Neulovimo. Ono mozhet byt ulovleno tolko v slove, zapechatleno vo fraze, ono ostavlyaet tolko sled, i etot sled - stroki dvustishiya, trekhstishiya, pyatistishiya, ili chetyre strochki s rifmoy, ili chetyrnadtsat strok prostoy i masterski izoshchrennoy strofy. Poeziya - zapechatlenie v slove vostorga osoznaniya sobstvennogo bytiya. Vostorg i radost, grust i pechal v forme udivleniya. Mir yaponskoy poezii udivitelen i neobychen. Kak udivitelna i neobychna yaponskaya zhivopis. Vchityvayas i vsmatrivayas, ponimaesh: u etogo naroda est svoy mir, vernee - svoe videnie mira. I eto videnie ochen osobennoe, svoeobraznoe. YAponskaya poeziya kak mir travy. Eto ved tselyy mir - ogromnyy, slozhnyy, raznoobrazneyshiy i ochen krasivyy mir, porazhayushchiy svoey utonchennoy garmoniey. I melodiya yaponskoy poezii zvuchit v obshchem motive poezii cheloveka, vpisyvayas v nee, kak landysh ili oduvanchik vpisyvaetsya v edinuyu garmoniyu rastitelnogo mira vmeste s ogromnymi derevyami - oni chasti edinogo tselogo, ikh bytie opredeleno edinym printsipom, tainstvennym i slozhnym, po podennym v svoey pervoosnove. YAponskaya poeziya zavorazhivaet i privlekaet svoey neobychnostyu. Udivitelnoy prostotoy, prichastnostyu k tayne bytiya. Ona podobna robkomu prikosnoveniyu devushki k lepestkam podarennogo ey tsvetka, v garmonii kotorogo ona neosoznanno, no chutko ugadyvaet garmoniyu svoey dushi i svoego tela i vidit v nem uzor svoey sudby. YAponskaya poeziya prorastaet v yaponskuyu zhivopis i rozhdaet tsvetok dukhovnogo prozreniya etogo malenkogo i strannogo naroda, obitayushchego na dalekikh ostrovakh i nazyvayushchego ikh Stranoy voskhodyashchego solntsa, proizvodyashchego ot nego - ot solntsa, podnimayushchegosya iz-za voln okeana, - i svoikh imperatorov, i sebya, i tsvety, i travy svoey skudnoy zemli, i svoi udivitelnye poeziyu i zhivopis." V.P.Butromeev
The book presents Classical Japanese poetry in translations of Russian translators of the early twentieth century. A collection of one Hundred poems of a hundred poets", poetry anthology "Manyoshu" and "Kokinakis, selected haiku of the great Japanese poet Matsuo Basho and his followers.
