Поэт и переводчик Николай Иванович Гнедич (1784-1833), знаменитый создатель русской "Илиады", близкий друг И.А. Крылова и А.С. Пушкина, начинал как прозаик и драматург. В его ранних, времен студенческой скамьи, сочинениях, вдохновленных творчеством Шиллера, немецкими разбойничьими романами, первыми переводами английской "готики" и французскими переделками Шекспира, уже прослеживается, хотя и "сквозь тусклое стекло", нарождающийся гений русской словесности. Вершинное произведение этой поры, роман "Дон-Коррадо де Геррера", относится к числу сочинений, стоявших у истоков отечественной беллетристики. "Дон-Коррадо" написан насыщенным языком, с беспрестанными хлесткими восклицаниями, гремящими проклятиями, надрывными поминаниями преисподней и князя тьмы; по обилию жестоких, "натуралистических" сцен он не уступает "Монаху" М.-Г. Льюиса. Гнедич одним из первых вывел на русскую сцену героя-злодея, жестокосердного военачальника, "гробницу, пожирающую человечество". Герой романа - алжирский пират, беспринципный Дон-Коррадо, волею судеб сделавшийся испанским вельможей. В порывах неистовства он не ведает жалости ни к своей возлюбленной, ни к отцу, ни к родному брату. "Черная легенда" о старинной Испании восстает на страницах романа из тьмы веков во всём ее безудержном, мрачном и притягательном великолепии: читатель уносится в пучину суеверий, фанатизма, безжалостной Инквизиции, заговоров, убийств, насилия и бесчестия. Воображение автора не знает удержу в живописании казней, злодейств и жестокостей, вершимых его героями.В раздел "Дополнения" настоящего издания вошли другие сочинения, важнейшие для русской "френетической" литературы. В повести Гнедича "Мориц, или Жертва мщения" сюжетная линия шиллеровских "Разбойников" (история о двух братьях, жестоком и праведном, и вставшей между ними возлюбленной) развивается "готическими" эпизодами (и прежде всего попыткой изнасилования в склепе, приводящей на память опять же "Монаха" Льюиса). В "разбойничьей" пьесе "Вольф, или Преступник от презрения" (не завершенном, но грандиозном начинании, планировавшемся как трагедия в пятнадцати действиях) преступный герой оказывается не инфернальным злодеем, но жертвой драматических перипетий и жестокого умысла. Наконец, впервые публикуется известная ранее лишь узкому кругу историков литературы пьеса "Мертвый замок" В.Т. Нарежного - "студента Московского университета", а в будущем - видного прозаика, одного из родоначальников русского реального романа. В этой кровавой драме на мотив "Удольфских тайн" А. Радклиф и "Разбойников" Фр. Шиллера изощренные фантазии юного автора обогащают причудливыми коллизиями сюжеты гремевших на весь мир произведений: призраки, замки, темницы, сумрачные башни, подземелья и пленники бурной чередой проходят перед читателем, складываясь в пульсирующую и живую, необычайно сочную картину.Глубже воспринять творчество автора позволит развернутая статья Е.О. Ларионовой, а также обстоятельный комментарий.Рекомендуется самому широкому кругу читателей.
Poet i perevodchik Nikolay Ivanovich Gnedich (1784-1833), znamenityy sozdatel russkoy "Iliady", blizkiy drug I.A. Krylova i A.S. Pushkina, nachinal kak prozaik i dramaturg. V ego rannikh, vremen studencheskoy skami, sochineniyakh, vdokhnovlennykh tvorchestvom SHillera, nemetskimi razboynichimi romanami, pervymi perevodami angliyskoy "gotiki" i frantsuzskimi peredelkami SHekspira, uzhe proslezhivaetsya, khotya i "skvoz tuskloe steklo", narozhdayushchiysya geniy russkoy slovesnosti. Vershinnoe proizvedenie etoy pory, roman "Don-Korrado de Gerrera", otnositsya k chislu sochineniy, stoyavshikh u istokov otechestvennoy belletristiki. "Don-Korrado" napisan nasyshchennym yazykom, s besprestannymi khlestkimi vosklitsaniyami, gremyashchimi proklyatiyami, nadryvnymi pominaniyami preispodney i knyazya tmy; po obiliyu zhestokikh, "naturalisticheskikh" stsen on ne ustupaet "Monakhu" M.-G. Lyuisa. Gnedich odnim iz pervykh vyvel na russkuyu stsenu geroya-zlodeya, zhestokoserdnogo voenachalnika, "grobnitsu, pozhirayushchuyu chelovechestvo". Geroy romana - alzhirskiy pirat, besprintsipnyy Don-Korrado, voleyu sudeb sdelavshiysya ispanskim velmozhey. V poryvakh neistovstva on ne vedaet zhalosti ni k svoey vozlyublennoy, ni k ottsu, ni k rodnomu bratu. "CHernaya legenda" o starinnoy Ispanii vosstaet na stranitsakh romana iz tmy vekov vo vsyem ee bezuderzhnom, mrachnom i prityagatelnom velikolepii: chitatel unositsya v puchinu sueveriy, fanatizma, bezzhalostnoy Inkvizitsii, zagovorov, ubiystv, nasiliya i beschestiya. Voobrazhenie avtora ne znaet uderzhu v zhivopisanii kazney, zlodeystv i zhestokostey, vershimykh ego geroyami.V razdel "Dopolneniya" nastoyashchego izdaniya voshli drugie sochineniya, vazhneyshie dlya russkoy "freneticheskoy" literatury. V povesti Gnedicha "Morits, ili ZHertva mshcheniya" syuzhetnaya liniya shillerovskikh "Razboynikov" (istoriya o dvukh bratyakh, zhestokom i pravednom, i vstavshey mezhdu nimi vozlyublennoy) razvivaetsya "goticheskimi" epizodami (i prezhde vsego popytkoy iznasilovaniya v sklepe, privodyashchey na pamyat opyat zhe "Monakha" Lyuisa). V "razboynichey" pese "Volf, ili Prestupnik ot prezreniya" (ne zavershennom, no grandioznom nachinanii, planirovavshemsya kak tragediya v pyatnadtsati deystviyakh) prestupnyy geroy okazyvaetsya ne infernalnym zlodeem, no zhertvoy dramaticheskikh peripetiy i zhestokogo umysla. Nakonets, vpervye publikuetsya izvestnaya ranee lish uzkomu krugu istorikov literatury pesa "Mertvyy zamok" V.T. Narezhnogo - "studenta Moskovskogo universiteta", a v budushchem - vidnogo prozaika, odnogo iz rodonachalnikov russkogo realnogo romana. V etoy krovavoy drame na motiv "Udolfskikh tayn" A. Radklif i "Razboynikov" Fr. SHillera izoshchrennye fantazii yunogo avtora obogashchayut prichudlivymi kolliziyami syuzhety gremevshikh na ves mir proizvedeniy: prizraki, zamki, temnitsy, sumrachnye bashni, podzemelya i plenniki burnoy cheredoy prokhodyat pered chitatelem, skladyvayas v pulsiruyushchuyu i zhivuyu, neobychayno sochnuyu kartinu.Glubzhe vosprinyat tvorchestvo avtora pozvolit razvernutaya statya E.O. Larionovoy, a takzhe obstoyatelnyy kommentariy.Rekomenduetsya samomu shirokomu krugu chitateley.
Expected