Я не собирался быть писателем и, видимо, им не стал. Правда, в молодости была какая-то веселость, привычка к смеху вокруг себя. Мы смеемся вместе. Вы смешите меня, потом этим же я смешу вас. Приятно, что мои рассказы стали привлекать публику, для чего большое значение имеет интонация. Мы так и жили все эти годы: говорили одно, думали другое, пели третье. Опровергали слова жестом, придавали другой смысл интонацией, и самому хотелось уцелеть и сохранить сказанное. Три-четыре раза что-то печатали, но после публикации компания как-то рассыпалась. А еще, говорят, это нельзя читать глазами. А чем? Мне нетрудно было читать вслух, и я ушел на сцену. Нашел свой школьный легкий портфель, набил руку, появилось актерское мастерство. Начал подмигивать и ругаться, если кто-то что-то не понимал: ну и публика сегодня. По рукам пошли записи. "Эх, - вздыхало начальство, - вы способный человек, но эти пленки..." А что мне с пленками - издавайте. Я пытался расставить написанное последовательно или по темам. Чем можно связать разрозненное? Своей жизнью. Концовку додумаете сами. А я, разбив написанное на несколько глав, приглашаю вас к чтению. Если будет трудно читать, мой голос поможет вам, как вы помогали мне все мои трудные годы...
YA ne sobiralsya byt pisatelem i, vidimo, im ne stal. Pravda, v molodosti byla kakaya-to veselost, privychka k smekhu vokrug sebya. My smeemsya vmeste. Vy smeshite menya, potom etim zhe ya smeshu vas. Priyatno, chto moi rasskazy stali privlekat publiku, dlya chego bolshoe znachenie imeet intonatsiya. My tak i zhili vse eti gody: govorili odno, dumali drugoe, peli trete. Oprovergali slova zhestom, pridavali drugoy smysl intonatsiey, i samomu khotelos utselet i sokhranit skazannoe. Tri-chetyre raza chto-to pechatali, no posle publikatsii kompaniya kak-to rassypalas. A eshche, govoryat, eto nelzya chitat glazami. A chem? Mne netrudno bylo chitat vslukh, i ya ushel na stsenu. Nashel svoy shkolnyy legkiy portfel, nabil ruku, poyavilos akterskoe masterstvo. Nachal podmigivat i rugatsya, esli kto-to chto-to ne ponimal: nu i publika segodnya. Po rukam poshli zapisi. "Ekh, - vzdykhalo nachalstvo, - vy sposobnyy chelovek, no eti plenki..." A chto mne s plenkami - izdavayte. YA pytalsya rasstavit napisannoe posledovatelno ili po temam. CHem mozhno svyazat razroznennoe? Svoey zhiznyu. Kontsovku dodumaete sami. A ya, razbiv napisannoe na neskolko glav, priglashayu vas k chteniyu. Esli budet trudno chitat, moy golos pomozhet vam, kak vy pomogali mne vse moi trudnye gody...
I wasn't going to be a writer and, apparently, they did not. However, in his youth was a kind of cheerfulness, the habit of laughter around him. We laugh together. You make me laugh, then I laugh at you. It's nice that my stories began to attract the public, which is of great importance intonation. We lived all these years: said one thing, thought another, sang the third. To refute the words with a gesture, gave a different meaning intonation, and wanted to survive and keep what was said. Three or four times something was printed, but after the publication of the company somehow crumbled. And, they say, it is impossible to read his eyes. What? For me it was easy to read aloud, and I left the stage. Found school easy portfolio, hand stuffed, there was acting. Started to wink and yell if someone something is not understood well and the audience today. Hands go records. "Eh, - sighed the boss - you are a capable person, but these tapes..." what am I to film - make. I tried to place written sequentially or by topic. What can link scattered? Your life. The ending will think of themselves. And I, breaking written in a few chapters, I invite you to read. If it is hard to read, my voice will help you as you helped me through my difficult years...
Expected