Биографии недавно покинувших нас классиков пишутся, как правило, их апологетами, щедрыми на елей и крайне сдержанными там, где требуется расчистка завалов из мифов и клише. Однако Юрию Витальевичу Мамлееву в этом смысле повезло: сам он, как и его сподвижники, не довольствовался поверхностным уровнем реальности и всегда стремился за него заглянуть — и так же действовал Эдуард Лукоянов, автор первого критического жизнеописания Мамлеева. Поэтому главный герой "Отца шатунов" предстает перед нами не как памятник самому себе, но как живой человек со всеми своими недостатками, навязчивыми идеями и творческими прорывами, а его странная свита — как общность жутковатых существ, которые, нравится нам это или нет, во многом определили черты и характер современной русской культуры.
Biografii nedavno pokinuvshikh nas klassikov pishutsya, kak pravilo, ikh apologetami, shchedrymi na eley i krayne sderzhannymi tam, gde trebuetsya raschistka zavalov iz mifov i klishe. Odnako YUriyu Vitalevichu Mamleevu v etom smysle povezlo: sam on, kak i ego spodvizhniki, ne dovolstvovalsya poverkhnostnym urovnem realnosti i vsegda stremilsya za nego zaglyanut i tak zhe deystvoval Eduard Lukoyanov, avtor pervogo kriticheskogo zhizneopisaniya Mamleeva. Poetomu glavnyy geroy "Ottsa shatunov" predstaet pered nami ne kak pamyatnik samomu sebe, no kak zhivoy chelovek so vsemi svoimi nedostatkami, navyazchivymi ideyami i tvorcheskimi proryvami, a ego strannaya svita kak obshchnost zhutkovatykh sushchestv, kotorye, nravitsya nam eto ili net, vo mnogom opredelili cherty i kharakter sovremennoy russkoy kultury.
