«„Наброски пером“ — одна из важнейших книг в польской литературе. И в то же время это одно из самых интересных произведений о ХХ веке, точнее, о человеке, восставшем против подлости и глупости этого столетия. К тому же „Наброски пером“ — главная и единственная опубликованная при его жизни книга Анджея Бобковского, а еще это уникальный дневник, стоящий особняком в ряду выдающихся достижений польской диаристики. Замечательные дневники оставили Витольд Гомбрович, Леопольд Тырманд, Густав Герлинг-Грудзиньский, Мария Домбровская, Славомир Мрожек, а если речь идет о Второй мировой войне — это записи Зофьи Налковской, Кароля Людвика Кониньского и Анджея Тшебиньского. На этом великолепном фоне „Наброски пером“ предстают как произведение исключительное, сияющее особым и до сих пор не ослабевающим светом». Мацей Урбановский«Мне хотелось бы написать о нем в форме письма к нему, с нежностью или бранью, с той свободой и непосредственностью, с которой всегда писал он. Анджей Бобковский не только не боялся обвинений в том или ином „преступлении“ (плохой поляк, плохой католик), он даже любил провоцировать и как будто искал ссоры. Но у этого бузотера было превосходное чувство юмора, в любой момент он готов был пригласить противника на стаканчик водки, мартини или какого-нибудь крепкого гватемальского напитка, чтобы дружески завершить стычку. Ни намека на селиновскую озлобленность, при этом он писал, ни на кого не оглядываясь, без „хитрой“ диалектики, всегда вкладывая душу в каждое слово, причем без остатка. Когда появились „Наброски пером“, я не сумел их оценить, они показались мне по-юношески лихо распахивающими открытую дверь, и только сегодня я вижу, насколько эта книга, наряду с ежедневно записываемыми точными художественными наблюдениями, комментариями о происшествиях и прочитанных книгах, насыщена мыслями, которые Анджей смог „апробировать“ своей бурной и благородной жизнью». Юзеф Чапский
Nabroski perom odna iz vazhneyshikh knig v polskoy literature. I v to zhe vremya eto odno iz samykh interesnykh proizvedeniy o KHKH veke, tochnee, o cheloveke, vosstavshem protiv podlosti i gluposti etogo stoletiya. K tomu zhe Nabroski perom glavnaya i edinstvennaya opublikovannaya pri ego zhizni kniga Andzheya Bobkovskogo, a eshche eto unikalnyy dnevnik, stoyashchiy osobnyakom v ryadu vydayushchikhsya dostizheniy polskoy diaristiki. Zamechatelnye dnevniki ostavili Vitold Gombrovich, Leopold Tyrmand, Gustav Gerling-Grudzinskiy, Mariya Dombrovskaya, Slavomir Mrozhek, a esli rech idet o Vtoroy mirovoy voyne eto zapisi Zofi Nalkovskoy, Karolya Lyudvika Koninskogo i Andzheya Tshebinskogo. Na etom velikolepnom fone Nabroski perom predstayut kak proizvedenie isklyuchitelnoe, siyayushchee osobym i do sikh por ne oslabevayushchim svetom. Matsey UrbanovskiyMne khotelos by napisat o nem v forme pisma k nemu, s nezhnostyu ili branyu, s toy svobodoy i neposredstvennostyu, s kotoroy vsegda pisal on. Andzhey Bobkovskiy ne tolko ne boyalsya obvineniy v tom ili inom prestuplenii (plokhoy polyak, plokhoy katolik), on dazhe lyubil provotsirovat i kak budto iskal ssory. No u etogo buzotera bylo prevoskhodnoe chuvstvo yumora, v lyuboy moment on gotov byl priglasit protivnika na stakanchik vodki, martini ili kakogo-nibud krepkogo gvatemalskogo napitka, chtoby druzheski zavershit stychku. Ni nameka na selinovskuyu ozloblennost, pri etom on pisal, ni na kogo ne oglyadyvayas, bez khitroy dialektiki, vsegda vkladyvaya dushu v kazhdoe slovo, prichem bez ostatka. Kogda poyavilis Nabroski perom, ya ne sumel ikh otsenit, oni pokazalis mne po-yunosheski likho raspakhivayushchimi otkrytuyu dver, i tolko segodnya ya vizhu, naskolko eta kniga, naryadu s ezhednevno zapisyvaemymi tochnymi khudozhestvennymi nablyudeniyami, kommentariyami o proisshestviyakh i prochitannykh knigakh, nasyshchena myslyami, kotorye Andzhey smog aprobirovat svoey burnoy i blagorodnoy zhiznyu. YUzef CHapskiy
