Причудливо переплелись в веках ветви древ звучных фамилий России — и всё благодаря случившимся некогда бурным любовным романам. В череде тех романтических историй, в своё время поразивших умы современников, все герои и героини преступили закон. А вместе с ним — и тогдашние нравственные устои, и догматы веры, и общественное мнение… Даже самодержец Александр II нарушил святой обет, данный им при венчании с немецкой принцессой, наречённой в православии Марией Александровной. Преступила закон и юная княжна Катенька Долгорукова, став любовницей русского царя. И — Наталия Дубельт, дочь Пушкина, оставив мужа и троих детей и умчавшись в Германию к своему принцу Николаю Нассаускому.Лишь в супружеском союзе молодых людей — Светлейшей княжны Ольги Юрьевской, — царской дочери, и графа Георга фон Меренберга, внука русского гения, не было уж ничего преступного, будто за них, счастливых новобрачных, родители приняли на себя всю боль и сладость грешной любви. «Морганатический брак» — этот...Причудливо переплелись в веках ветви древ звучных фамилий России — и всё благодаря случившимся некогда бурным любовным романам. В череде тех романтических историй, в своё время поразивших умы современников, все герои и героини преступили закон. А вместе с ним — и тогдашние нравственные устои, и догматы веры, и общественное мнение… Даже самодержец Александр II нарушил святой обет, данный им при венчании с немецкой принцессой, наречённой в православии Марией Александровной. Преступила закон и юная княжна Катенька Долгорукова, став любовницей русского царя. И — Наталия Дубельт, дочь Пушкина, оставив мужа и троих детей и умчавшись в Германию к своему принцу Николаю Нассаускому.Лишь в супружеском союзе молодых людей — Светлейшей княжны Ольги Юрьевской, — царской дочери, и графа Георга фон Меренберга, внука русского гения, не было уж ничего преступного, будто за них, счастливых новобрачных, родители приняли на себя всю боль и сладость грешной любви. «Морганатический брак» — этот суровый общественный приговор уж не витал над их головами.
Prichudlivo pereplelis v vekakh vetvi drev zvuchnykh familiy Rossii i vsye blagodarya sluchivshimsya nekogda burnym lyubovnym romanam. V cherede tekh romanticheskikh istoriy, v svoye vremya porazivshikh umy sovremennikov, vse geroi i geroini prestupili zakon. A vmeste s nim i togdashnie nravstvennye ustoi, i dogmaty very, i obshchestvennoe mnenie Dazhe samoderzhets Aleksandr II narushil svyatoy obet, dannyy im pri venchanii s nemetskoy printsessoy, narechyennoy v pravoslavii Mariey Aleksandrovnoy. Prestupila zakon i yunaya knyazhna Katenka Dolgorukova, stav lyubovnitsey russkogo tsarya. I Nataliya Dubelt, doch Pushkina, ostaviv muzha i troikh detey i umchavshis v Germaniyu k svoemu printsu Nikolayu Nassauskomu.Lish v supruzheskom soyuze molodykh lyudey Svetleyshey knyazhny Olgi YUrevskoy, tsarskoy docheri, i grafa Georga fon Merenberga, vnuka russkogo geniya, ne bylo uzh nichego prestupnogo, budto za nikh, schastlivykh novobrachnykh, roditeli prinyali na sebya vsyu bol i sladost greshnoy lyubvi. Morganaticheskiy brak etot...Prichudlivo pereplelis v vekakh vetvi drev zvuchnykh familiy Rossii i vsye blagodarya sluchivshimsya nekogda burnym lyubovnym romanam. V cherede tekh romanticheskikh istoriy, v svoye vremya porazivshikh umy sovremennikov, vse geroi i geroini prestupili zakon. A vmeste s nim i togdashnie nravstvennye ustoi, i dogmaty very, i obshchestvennoe mnenie Dazhe samoderzhets Aleksandr II narushil svyatoy obet, dannyy im pri venchanii s nemetskoy printsessoy, narechyennoy v pravoslavii Mariey Aleksandrovnoy. Prestupila zakon i yunaya knyazhna Katenka Dolgorukova, stav lyubovnitsey russkogo tsarya. I Nataliya Dubelt, doch Pushkina, ostaviv muzha i troikh detey i umchavshis v Germaniyu k svoemu printsu Nikolayu Nassauskomu.Lish v supruzheskom soyuze molodykh lyudey Svetleyshey knyazhny Olgi YUrevskoy, tsarskoy docheri, i grafa Georga fon Merenberga, vnuka russkogo geniya, ne bylo uzh nichego prestupnogo, budto za nikh, schastlivykh novobrachnykh, roditeli prinyali na sebya vsyu bol i sladost greshnoy lyubvi. Morganaticheskiy brak etot surovyy obshchestvennyy prigovor uzh ne vital nad ikh golovami.
