Попав сюда впервые, теряешься: уж очень это странно — ты в Париже. Все равно что оказаться в кино, на плакате или в гостях у литературного героя. Сначала ищешь в толпе профиль Денев, заглядываешь в Лувр и рассматриваешь Эйфелеву башню — даже как-то неприлично, что она в самом деле существует. Потом начинаешь привыкать: в голове умолкает Эдит Пиаф, а метро перестает казаться декорациями к «Подземке». В конце концов отношения с городом складываются совсем домашние — на улицу выходишь в тапочках, в кармане всегда держишь мелочь на кофе, а ужинаешь в ресторанчике на первом этаже: знакомый хозяин, хорошее вино — зачем еще куда-то тащиться?Со временем Париж вообще перестаешь воспринимать как чужую территорию: это такое же понятное пространство, как, скажем, Замоскворечье или Петроградская сторона.В этом городе надо просто жить — ходить на выставки в Оранжери, читать книжки в Люксембургском саду и, возвращаясь сюда из года в год, с удовлетворением отмечать, что Пляс-де-Вож по-прежнему квадратна, Помпиду все так же диковат, а девушки за время вашего отсутствия открыли новый способ заправлять трусы в штаны, или штаны в трусы, или вообще отменили один из этих институтов.
Popav syuda vpervye, teryaeshsya: uzh ochen eto stranno ty v Parizhe. Vse ravno chto okazatsya v kino, na plakate ili v gostyakh u literaturnogo geroya. Snachala ishchesh v tolpe profil Denev, zaglyadyvaesh v Luvr i rassmatrivaesh Eyfelevu bashnyu dazhe kak-to neprilichno, chto ona v samom dele sushchestvuet. Potom nachinaesh privykat: v golove umolkaet Edit Piaf, a metro perestaet kazatsya dekoratsiyami k Podzemke. V kontse kontsov otnosheniya s gorodom skladyvayutsya sovsem domashnie na ulitsu vykhodish v tapochkakh, v karmane vsegda derzhish meloch na kofe, a uzhinaesh v restoranchike na pervom etazhe: znakomyy khozyain, khoroshee vino zachem eshche kuda-to tashchitsya?So vremenem Parizh voobshche perestaesh vosprinimat kak chuzhuyu territoriyu: eto takoe zhe ponyatnoe prostranstvo, kak, skazhem, Zamoskvoreche ili Petrogradskaya storona.V etom gorode nado prosto zhit khodit na vystavki v Oranzheri, chitat knizhki v Lyuksemburgskom sadu i, vozvrashchayas syuda iz goda v god, s udovletvoreniem otmechat, chto Plyas-de-Vozh po-prezhnemu kvadratna, Pompidu vse tak zhe dikovat, a devushki za vremya vashego otsutstviya otkryli novyy sposob zapravlyat trusy v shtany, ili shtany v trusy, ili voobshche otmenili odin iz etikh institutov.
