Собрание прозы поэта Виктора Борисовича Кривулина (1944–2001) включает наиболее значительные произведения, созданные напротяжении двух десятилетий его литературной работы. Главным внешнимусловием творческой жизни Кривулина, как и многих других литераторовего поколения и круга, в советское время была принципиальная невозможность свободного выхода к широкому читателю, что послужило толчком к формированию альтернативного культурного пространства, получившего название неофициальной культуры, одним из лидеров которой Кривулин являлся. Но внешние ограничения давали в то же время предельную внутреннюю свободу и способствовали творческой независимости. Со временем стихи и проза Кривулина не только не потеряли актуальности, но обрели новое звучание и новые смыслы.Виктор Кривулин:«О себе писать стыдно, и тем не менее я всю сознательную жизнь этим занимаюсь, избрав медитативную элегию в качестве преимущественного жанра, может быть, потому, что в других разновидностях словесной деятельности «я» пишущего не так существенно. Если же перейти наязык анкет и Плутарха, то получится, что я родился в июле 1944 года где-то в районе Краснодона, прославленного Фадеевым, с которым мой отец, тогдашний военный комендант этого местечка, был знаком по роду службы, содействуя сбору материалов для будущего романа «Молодая гвардия». С 1947 года и по сю пору, с незначительными перерывами на Москву, Париж и Крым, живу в Ленинграде, который нынче можно снова именовать Санкт-Петербургом. Поступил на итальянское отделение филфакас единственной целью: прочесть «Божественную комедию» на языке оригинала. Цель эта до сих пор не достигнута... Как бы то ни было, закончиля уже русское отделение (дипломная работа по Иннокентию Анненскому). Стихи пишу, сколько себя помню, но серьезно относиться к ним стал только после 1970 года, когда за чтением Баратынского (Боратынского?) посетило меня, если так можно выразиться, формообразующее озарение — и я как бы обрел магическое дыхательное знание собственной, уникальной интонации, неповторимой, как отпечатки пальцев. Ощущая свою принадлежность к так называемой новой ленинградской поэтической школе (Бродский, Стратановский, Шварц, Миронов, Охапкин), с общим для ее авторов балансированием на грани иронии и пафоса, абсурда и спиритуального воспарения, сюрреализма и ампира, смею утверждать, что во многом и отличаюсь от упомянутых авторов. Не стану скрывать, что испытал известное влияние московских концептуалистов (Пригов,Рубинштейн) — впрочем, не столько литературное, сколько человеческое. Пишу — квантами, объединяя тексты в небольшие сборнички (нечто среднее между стихотворным циклом и поэмой), которые, в свою очередь, самопроизвольно сливаются в более обширный текст, организованный скорее по законам архитектурной и музыкальной композиции, нежели по собственно литературным правилам. Первая такая книга — «Воскресные облака» — вышла в самиздате в 1972 году, последняя — «У окна» —в 1992 году. За двадцать лет поэтическая манера, естественно, претерпела существенные изменения, но менее всего изменилась интонация».Виктор Кривулин:«О себе писать стыдно, и тем не менее я всю сознательную жизнь этим занимаюсь, избрав медитативную элегию в качестве преимущественного жанра, может быть, потому, что в других разновидностях словесной деятельности «я» пишущего не так существенно. Если же перейти наязык анкет и Плутарха, то получится, что я родился в июле 1944 года где-то в районе Краснодона, прославленного Фадеевым, с которым мой отец, тогдашний военный комендант этого местечка, был знаком по роду службы, содействуя сбору материалов для будущего романа «Молодая гвардия». С 1947 года и по сю пору, с незначительными перерывами на Москву, Париж и Крым, живу в Ленинграде, который нынче можно снова именовать Санкт-Петербургом. Поступил на итальянское отделение филфакас единственной целью: прочесть «Божественную комедию» на языке оригинала. Цель эта до сих пор не достигнута... Как бы то ни было, закончиля уже русское отделение (дипломная работа по Иннокентию Анненскому). Стихи пишу, сколько себя помню, но серьезно относиться к ним стал только после 1970 года, когда за чтением Баратынского (Боратынского?) посетило меня, если так можно выразиться, формообразующее озарение — и я как бы обрел магическое дыхательное знание собственной, уникальной интонации, неповторимой, как отпечатки пальцев. Ощущая свою принадлежность к так называемой новой ленинградской поэтической школе (Бродский, Стратановский, Шварц, Миронов, Охапкин), с общим для ее авторов балансированием на грани иронии и пафоса, абсурда и спиритуального воспарения, сюрреализма и ампира, смею утверждать, что во многом и отличаюсь от упомянутых авторов. Не стану скрывать, что испытал известное влияние московских концептуалистов (Пригов,Рубинштейн) — впрочем, не столько литературное, сколько человеческое. Пишу — квантами, объединяя тексты в небольшие сборнички (нечто среднее между стихотворным циклом и поэмой), которые, в свою очередь, самопроизвольно сливаются в более обширный текст, организованный скорее по законам архитектурной и музыкальной композиции, нежели по собственно литературным правилам. Первая такая книга — «Воскресные облака» — вышла в самиздате в 1972 году, последняя — «У окна» —в 1992 году. За двадцать лет поэтическая манера, естественно, претерпела существенные изменения, но менее всего изменилась интонация».
Sobranie prozy poeta Viktora Borisovicha Krivulina (19442001) vklyuchaet naibolee znachitelnye proizvedeniya, sozdannye naprotyazhenii dvukh desyatiletiy ego literaturnoy raboty. Glavnym vneshnimusloviem tvorcheskoy zhizni Krivulina, kak i mnogikh drugikh literatorovego pokoleniya i kruga, v sovetskoe vremya byla printsipialnaya nevozmozhnost svobodnogo vykhoda k shirokomu chitatelyu, chto posluzhilo tolchkom k formirovaniyu alternativnogo kulturnogo prostranstva, poluchivshego nazvanie neofitsialnoy kultury, odnim iz liderov kotoroy Krivulin yavlyalsya. No vneshnie ogranicheniya davali v to zhe vremya predelnuyu vnutrennyuyu svobodu i sposobstvovali tvorcheskoy nezavisimosti. So vremenem stikhi i proza Krivulina ne tolko ne poteryali aktualnosti, no obreli novoe zvuchanie i novye smysly.Viktor Krivulin:O sebe pisat stydno, i tem ne menee ya vsyu soznatelnuyu zhizn etim zanimayus, izbrav meditativnuyu elegiyu v kachestve preimushchestvennogo zhanra, mozhet byt, potomu, chto v drugikh raznovidnostyakh slovesnoy deyatelnosti ya pishushchego ne tak sushchestvenno. Esli zhe pereyti nayazyk anket i Plutarkha, to poluchitsya, chto ya rodilsya v iyule 1944 goda gde-to v rayone Krasnodona, proslavlennogo Fadeevym, s kotorym moy otets, togdashniy voennyy komendant etogo mestechka, byl znakom po rodu sluzhby, sodeystvuya sboru materialov dlya budushchego romana Molodaya gvardiya. S 1947 goda i po syu poru, s neznachitelnymi pereryvami na Moskvu, Parizh i Krym, zhivu v Leningrade, kotoryy nynche mozhno snova imenovat Sankt-Peterburgom. Postupil na italyanskoe otdelenie filfakas edinstvennoy tselyu: prochest Bozhestvennuyu komediyu na yazyke originala. TSel eta do sikh por ne dostignuta... Kak by to ni bylo, zakonchilya uzhe russkoe otdelenie (diplomnaya rabota po Innokentiyu Annenskomu). Stikhi pishu, skolko sebya pomnyu, no serezno otnositsya k nim stal tolko posle 1970 goda, kogda za chteniem Baratynskogo (Boratynskogo?) posetilo menya, esli tak mozhno vyrazitsya, formoobrazuyushchee ozarenie i ya kak by obrel magicheskoe dykhatelnoe znanie sobstvennoy, unikalnoy intonatsii, nepovtorimoy, kak otpechatki paltsev. Oshchushchaya svoyu prinadlezhnost k tak nazyvaemoy novoy leningradskoy poeticheskoy shkole (Brodskiy, Stratanovskiy, SHvarts, Mironov, Okhapkin), s obshchim dlya ee avtorov balansirovaniem na grani ironii i pafosa, absurda i spiritualnogo vospareniya, syurrealizma i ampira, smeyu utverzhdat, chto vo mnogom i otlichayus ot upomyanutykh avtorov. Ne stanu skryvat, chto ispytal izvestnoe vliyanie moskovskikh kontseptualistov (Prigov,Rubinshteyn) vprochem, ne stolko literaturnoe, skolko chelovecheskoe. Pishu kvantami, obedinyaya teksty v nebolshie sbornichki (nechto srednee mezhdu stikhotvornym tsiklom i poemoy), kotorye, v svoyu ochered, samoproizvolno slivayutsya v bolee obshirnyy tekst, organizovannyy skoree po zakonam arkhitekturnoy i muzykalnoy kompozitsii, nezheli po sobstvenno literaturnym pravilam. Pervaya takaya kniga Voskresnye oblaka vyshla v samizdate v 1972 godu, poslednyaya U okna v 1992 godu. Za dvadtsat let poeticheskaya manera, estestvenno, preterpela sushchestvennye izmeneniya, no menee vsego izmenilas intonatsiya.Viktor Krivulin:O sebe pisat stydno, i tem ne menee ya vsyu soznatelnuyu zhizn etim zanimayus, izbrav meditativnuyu elegiyu v kachestve preimushchestvennogo zhanra, mozhet byt, potomu, chto v drugikh raznovidnostyakh slovesnoy deyatelnosti ya pishushchego ne tak sushchestvenno. Esli zhe pereyti nayazyk anket i Plutarkha, to poluchitsya, chto ya rodilsya v iyule 1944 goda gde-to v rayone Krasnodona, proslavlennogo Fadeevym, s kotorym moy otets, togdashniy voennyy komendant etogo mestechka, byl znakom po rodu sluzhby, sodeystvuya sboru materialov dlya budushchego romana Molodaya gvardiya. S 1947 goda i po syu poru, s neznachitelnymi pereryvami na Moskvu, Parizh i Krym, zhivu v Leningrade, kotoryy nynche mozhno snova imenovat Sankt-Peterburgom. Postupil na italyanskoe otdelenie filfakas edinstvennoy tselyu: prochest Bozhestvennuyu komediyu na yazyke originala. TSel eta do sikh por ne dostignuta... Kak by to ni bylo, zakonchilya uzhe russkoe otdelenie (diplomnaya rabota po Innokentiyu Annenskomu). Stikhi pishu, skolko sebya pomnyu, no serezno otnositsya k nim stal tolko posle 1970 goda, kogda za chteniem Baratynskogo (Boratynskogo?) posetilo menya, esli tak mozhno vyrazitsya, formoobrazuyushchee ozarenie i ya kak by obrel magicheskoe dykhatelnoe znanie sobstvennoy, unikalnoy intonatsii, nepovtorimoy, kak otpechatki paltsev. Oshchushchaya svoyu prinadlezhnost k tak nazyvaemoy novoy leningradskoy poeticheskoy shkole (Brodskiy, Stratanovskiy, SHvarts, Mironov, Okhapkin), s obshchim dlya ee avtorov balansirovaniem na grani ironii i pafosa, absurda i spiritualnogo vospareniya, syurrealizma i ampira, smeyu utverzhdat, chto vo mnogom i otlichayus ot upomyanutykh avtorov. Ne stanu skryvat, chto ispytal izvestnoe vliyanie moskovskikh kontseptualistov (Prigov,Rubinshteyn) vprochem, ne stolko literaturnoe, skolko chelovecheskoe. Pishu kvantami, obedinyaya teksty v nebolshie sbornichki (nechto srednee mezhdu stikhotvornym tsiklom i poemoy), kotorye, v svoyu ochered, samoproizvolno slivayutsya v bolee obshirnyy tekst, organizovannyy skoree po zakonam arkhitekturnoy i muzykalnoy kompozitsii, nezheli po sobstvenno literaturnym pravilam. Pervaya takaya kniga Voskresnye oblaka vyshla v samizdate v 1972 godu, poslednyaya U okna v 1992 godu. Za dvadtsat let poeticheskaya manera, estestvenno, preterpela sushchestvennye izmeneniya, no menee vsego izmenilas intonatsiya.
