Подобно Маймониду, которому его часто противопоставляют, Йегуда Галеви соединяет в своих произведениях множество миров. Поэт, врач и философ, Галеви известен сегодня как поэт, чьи произведения изучают в школе и которые стали частью еврейской литургии, а также как автор одного из важнейших еврейских философских трудов – «Сефер Кузари» («Книга хазара»). Гилель Галкин блестяще воскрешает пленительный мир испанской Андалусии XI-XII веков и обсуждает сложное сплетение религий и культур – христианской, мусульманской и еврейской - под влиянием которых сформировалось мировоззрение Галеви. Он связывает воедино загадочные фрагменты последних дней жизни поэта и его последнее судьбоносное путешествие в Палестину. Известный писатель и переводчик, Галкин вплетает в свою трактовку жизни Галеви и его трагической смерти отрывки из его поэзии и их мастерский анализ. Он также рассматривает философские труды Галеви в более широком контексте еврейской мысли, анализирует повторное открытие Галеви Генрихом Гейне и другими представителями еврейско-немецкой интеллигенции XIX века и предлагает исчерпывающий обзор продолжающейся дискуссии о наследии Галеви как сионистского визионера.
Podobno Maymonidu, kotoromu ego chasto protivopostavlyayut, Yeguda Galevi soedinyaet v svoikh proizvedeniyakh mnozhestvo mirov. Poet, vrach i filosof, Galevi izvesten segodnya kak poet, chi proizvedeniya izuchayut v shkole i kotorye stali chastyu evreyskoy liturgii, a takzhe kak avtor odnogo iz vazhneyshikh evreyskikh filosofskikh trudov Sefer Kuzari (Kniga khazara). Gilel Galkin blestyashche voskreshaet plenitelnyy mir ispanskoy Andalusii XI-XII vekov i obsuzhdaet slozhnoe spletenie religiy i kultur khristianskoy, musulmanskoy i evreyskoy - pod vliyaniem kotorykh sformirovalos mirovozzrenie Galevi. On svyazyvaet voedino zagadochnye fragmenty poslednikh dney zhizni poeta i ego poslednee sudbonosnoe puteshestvie v Palestinu. Izvestnyy pisatel i perevodchik, Galkin vpletaet v svoyu traktovku zhizni Galevi i ego tragicheskoy smerti otryvki iz ego poezii i ikh masterskiy analiz. On takzhe rassmatrivaet filosofskie trudy Galevi v bolee shirokom kontekste evreyskoy mysli, analiziruet povtornoe otkrytie Galevi Genrikhom Geyne i drugimi predstavitelyami evreysko-nemetskoy intelligentsii XIX veka i predlagaet ischerpyvayushchiy obzor prodolzhayushcheysya diskussii o nasledii Galevi kak sionistskogo vizionera.
