Удивительный человеческий документ, дневник Ивана Чистякова - чудом сохранившиеся записки обычного москвича, который в 1935 году был мобилизован и отправлен служить охранником в страшный Бамлаг. Чистяков с поразительной трезвостью фиксирует происходящее внутри репрессивной машины и отмечает изменения собственной души. За повествованием о тяжелом и бедном событиями быте лагерной охраны вырастает пронзительная, полная отчаяния картина напряженной внутренней жизни советского "маленького человека", осознающего свое бессилие перед системой. Дневник Ивана Чистякова переведен на чешский, польский, немецкий, французский, испанский, итальянский языки. Дневник Ивана Чистякова, командира взвода вооруженной охраны на одном из участков БАМа, который он вел в ГУЛАГе, день за днем, с 1935 по 1936 год, - вероятно, единственный дошедший до нас источник подобного рода. Не только дневников, но и каких-либо воспоминаний тех, кто находился по эту сторону колючей проволоки, известно очень мало, хотя в системе ГУЛАГа работали десятки тысяч людей. Но вести дневники у них особой потребности не было. Тем более что люди из этих структур хорошо понимали, как это опасно. Аресты всегда сопровождались обысками и изъятием бумаг, и не только письма и дневники, но и обычные записные или телефонные книжки - даже простая запись в календаре - могли превратиться в тяжелую улику. Можно утверждать, что чудом дошедшие до нас записки Ивана Чистякова уникальны. Оригинал дневника хранится в архиве общества "Мемориал" в Москве. Об авторе: Об Иване Чистякове известно очень мало. Вместе с тетрадками сохранился лишь один мутный любительский снимок, на оборотной стороне которого есть надпись: "Чистяков Иван Петрович, репрессирован в 1937-1938 годах. Погиб в 1941 году на фронте в Тульской области". Предпринятые "Мемориалом" попытки отыскать его следы в государственных архивах не увенчались успехом. Все остальные сведения об этом человеке можно почерпнуть только из его дневника. Чистяков участвовал в Гражданской войне - значит, родился он не позже 1903 года. До призыва в армию жил в Москве, неподалеку от Садово-Кудринской площади, ездил на трамвае на работу, в свободное время ходил в театр, занимался спортом, любил рисовать, словом, вел жизнь обычного полуинтеллигентного советского горожанина начала 1930-х годов. У Чистякова было не слишком удачное для того времени непролетарское происхождение и высшее техническое образование. Во время одной из проходивших в конце 1920-х - начале 1930-х широких чисток, когда партийного билета лишались прежде всего так называемые социально-чуждые элементы, он был исключен из партии. Кем он работал до призыва в армию, понять из текста дневника трудно, - возможно, преподавателем какого-нибудь техникума или даже вуза. У него, по видимому, нет семьи или эта семья распалась, он лишь дважды упоминает в дневнике о том, что получил письмо или посылку. Во всяком случае, нигде нет ни слова о родных или близких людях. Чистякова мобилизировали во внутренние войска в тот момент, когда широко разворачивались масштабные сталинские проекты под руководством НКВД и ГУЛАГ испытывал острую нехватку в кадрах. Осенью 1935 года он попал в одно из самых далеких и страшных мест - в Бамлаг… Отзывы: "Главный смысл этих записей…- в отсутствии четкой границы между волей и лагерной зоной, где и охранник ощущает себя маленьким винтиком репрессивной машины и в любую минуту сам может оказаться по ту сторону колючей проволоки." Арсений Рогинский, историк, председатель правления правозащитного общества "Мемориал" "Нервно задокументированный крик о гибели вселенной, а заодно и собственной души в плавильном котле античеловеческой системы ГУЛАГа. Свидетельство с непривычной стороны колючей проволоки…" Алексей Павперов, Look At Me "Это уникальный документ… Он [дневник] свидетельствовал о буднях лагерной, "гулаговской" жизни как бы с другой стороны. Чистяков не разделял истерического энтузиазма сталинских строек, претила ему и практика чекистов, прошедших соловецкую выучку." Николай Александров, "Эхо Москвы" "Этот дневник, очень однообразный, однако не лишенный юмора, - свидетельство невероятной способности человека противостоять самым жутким условиям. Ободряющее тепло огня приобретает здесь метафизический смысл." "Le Figaro" "Эти записи, полные глубокого гуманизма, предлагают другой взгляд на "душу раба" и её загадки." "Le Temps" "Исторический документ исключительной важности." "Il Giornale"
Udivitelnyy chelovecheskiy dokument, dnevnik Ivana CHistyakova - chudom sokhranivshiesya zapiski obychnogo moskvicha, kotoryy v 1935 godu byl mobilizovan i otpravlen sluzhit okhrannikom v strashnyy Bamlag. CHistyakov s porazitelnoy trezvostyu fiksiruet proiskhodyashchee vnutri repressivnoy mashiny i otmechaet izmeneniya sobstvennoy dushi. Za povestvovaniem o tyazhelom i bednom sobytiyami byte lagernoy okhrany vyrastaet pronzitelnaya, polnaya otchayaniya kartina napryazhennoy vnutrenney zhizni sovetskogo "malenkogo cheloveka", osoznayushchego svoe bessilie pered sistemoy. Dnevnik Ivana CHistyakova pereveden na cheshskiy, polskiy, nemetskiy, frantsuzskiy, ispanskiy, italyanskiy yazyki. Dnevnik Ivana CHistyakova, komandira vzvoda vooruzhennoy okhrany na odnom iz uchastkov BAMa, kotoryy on vel v GULAGe, den za dnem, s 1935 po 1936 god, - veroyatno, edinstvennyy doshedshiy do nas istochnik podobnogo roda. Ne tolko dnevnikov, no i kakikh-libo vospominaniy tekh, kto nakhodilsya po etu storonu kolyuchey provoloki, izvestno ochen malo, khotya v sisteme GULAGa rabotali desyatki tysyach lyudey. No vesti dnevniki u nikh osoboy potrebnosti ne bylo. Tem bolee chto lyudi iz etikh struktur khorosho ponimali, kak eto opasno. Aresty vsegda soprovozhdalis obyskami i izyatiem bumag, i ne tolko pisma i dnevniki, no i obychnye zapisnye ili telefonnye knizhki - dazhe prostaya zapis v kalendare - mogli prevratitsya v tyazheluyu uliku. Mozhno utverzhdat, chto chudom doshedshie do nas zapiski Ivana CHistyakova unikalny. Original dnevnika khranitsya v arkhive obshchestva "Memorial" v Moskve. Ob avtore: Ob Ivane CHistyakove izvestno ochen malo. Vmeste s tetradkami sokhranilsya lish odin mutnyy lyubitelskiy snimok, na oborotnoy storone kotorogo est nadpis: "CHistyakov Ivan Petrovich, repressirovan v 1937-1938 godakh. Pogib v 1941 godu na fronte v Tulskoy oblasti". Predprinyatye "Memorialom" popytki otyskat ego sledy v gosudarstvennykh arkhivakh ne uvenchalis uspekhom. Vse ostalnye svedeniya ob etom cheloveke mozhno pocherpnut tolko iz ego dnevnika. CHistyakov uchastvoval v Grazhdanskoy voyne - znachit, rodilsya on ne pozzhe 1903 goda. Do prizyva v armiyu zhil v Moskve, nepodaleku ot Sadovo-Kudrinskoy ploshchadi, ezdil na tramvae na rabotu, v svobodnoe vremya khodil v teatr, zanimalsya sportom, lyubil risovat, slovom, vel zhizn obychnogo poluintelligentnogo sovetskogo gorozhanina nachala 1930-kh godov. U CHistyakova bylo ne slishkom udachnoe dlya togo vremeni neproletarskoe proiskhozhdenie i vysshee tekhnicheskoe obrazovanie. Vo vremya odnoy iz prokhodivshikh v kontse 1920-kh - nachale 1930-kh shirokikh chistok, kogda partiynogo bileta lishalis prezhde vsego tak nazyvaemye sotsialno-chuzhdye elementy, on byl isklyuchen iz partii. Kem on rabotal do prizyva v armiyu, ponyat iz teksta dnevnika trudno, - vozmozhno, prepodavatelem kakogo-nibud tekhnikuma ili dazhe vuza. U nego, po vidimomu, net semi ili eta semya raspalas, on lish dvazhdy upominaet v dnevnike o tom, chto poluchil pismo ili posylku. Vo vsyakom sluchae, nigde net ni slova o rodnykh ili blizkikh lyudyakh. CHistyakova mobilizirovali vo vnutrennie voyska v tot moment, kogda shiroko razvorachivalis masshtabnye stalinskie proekty pod rukovodstvom NKVD i GULAG ispytyval ostruyu nekhvatku v kadrakh. Osenyu 1935 goda on popal v odno iz samykh dalekikh i strashnykh mest - v Bamlag Otzyvy: "Glavnyy smysl etikh zapisey- v otsutstvii chetkoy granitsy mezhdu voley i lagernoy zonoy, gde i okhrannik oshchushchaet sebya malenkim vintikom repressivnoy mashiny i v lyubuyu minutu sam mozhet okazatsya po tu storonu kolyuchey provoloki." Arseniy Roginskiy, istorik, predsedatel pravleniya pravozashchitnogo obshchestva "Memorial" "Nervno zadokumentirovannyy krik o gibeli vselennoy, a zaodno i sobstvennoy dushi v plavilnom kotle antichelovecheskoy sistemy GULAGa. Svidetelstvo s neprivychnoy storony kolyuchey provoloki" Aleksey Pavperov, Look At Me "Eto unikalnyy dokument On [dnevnik] svidetelstvoval o budnyakh lagernoy, "gulagovskoy" zhizni kak by s drugoy storony. CHistyakov ne razdelyal istericheskogo entuziazma stalinskikh stroek, pretila emu i praktika chekistov, proshedshikh solovetskuyu vyuchku." Nikolay Aleksandrov, "Ekho Moskvy" "Etot dnevnik, ochen odnoobraznyy, odnako ne lishennyy yumora, - svidetelstvo neveroyatnoy sposobnosti cheloveka protivostoyat samym zhutkim usloviyam. Obodryayushchee teplo ognya priobretaet zdes metafizicheskiy smysl." "Le Figaro" "Eti zapisi, polnye glubokogo gumanizma, predlagayut drugoy vzglyad na "dushu raba" i eye zagadki." "Le Temps" "Istoricheskiy dokument isklyuchitelnoy vazhnosti." "Il Giornale"
Diary of Ivan Chistyakov, commander of a platoon of armed guards on one
of the sections of the BAM, which he kept in the Gulag day by day, from 1935 to 1936, —
probably the only extant source of its kind. Not only
diaries, but any memories from those who were on this side
barbed wire, very little is known, although in the Gulag system worked
tens of thousands of people. But to keep diaries of their particular needs was not.
The more that people from these structures was well aware of how dangerous it is.
Arrests are always accompanied by searches and seizures of papers, and not just letters
and diaries, but ordinary notebooks, or telephone books — even simple
the entry in the calendar — could turn into hard evidence. It can be argued that
miraculously, the extant notes of Ivan Chistyakov unique. The original diary
stored in the archive of “memorial” in Moscow. About the author we know very
little. Along with the notebooks remained only a snapshot, on the back
the side which has the inscription: “Chistyakov, Ivan Trutnev, arrested in 1937–
1938. Died in 1941 at the front in the Tula region.”
Expected