Издание удобного формата. Твёрдый переплёт. Цветные форзацы. Белая бумага, чёткий шрифт. Чёрно-белые иллюстрации.«Настоящая литература может быть только там, где её делают не исполнительные и благонадёжные чиновники, а безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики». Относил себя Евгений Замятин к скептикам или к мечтателям? Вряд ли Мы узнаем. Бесспорно одно: его роман-антиутопия «Мы» — первая антиутопия XX века — это настоящая литература.Повествование о Едином Государстве всеобщего благоденствия сразу оказалось под запретом «исполнительных и благонадёжных чиновников». Но, вырвавшись в мир в переводах сначала на английский и чешский, а затем на финский и итальянский языки, роман «Мы» завладел умами читателей. Под его влиянием создавали свои произведения признанные мировые классики: Олдос Хаксли, Джордж Оруэлл, Владимир Набоков.В странный, неровный ритм дневниковых записей идеально вписались чёрно-белые рисунки Андрея Симанчука. Уверенный напор...Издание удобного формата. Твёрдый переплёт. Цветные форзацы. Белая бумага, чёткий шрифт. Чёрно-белые иллюстрации.«Настоящая литература может быть только там, где её делают не исполнительные и благонадёжные чиновники, а безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики». Относил себя Евгений Замятин к скептикам или к мечтателям? Вряд ли мы узнаем. Бесспорно одно: его роман-антиутопия «Мы» — первая антиутопия XX века — это настоящая литература.Повествование о Едином Государстве всеобщего благоденствия сразу оказалось под запретом «исполнительных и благонадёжных чиновников». Но, вырвавшись в мир в переводах сначала на английский и чешский, а затем на финский и итальянский языки, роман «Мы» завладел умами читателей. Под его влиянием создавали свои произведения признанные мировые классики: Олдос Хаксли, Джордж Оруэлл, Владимир Набоков.В странный, неровный ритм дневниковых записей идеально вписались чёрно-белые рисунки Андрея Симанчука. Уверенный напор жёсткой линейной логики внезапно прерывается неровными, сходящими на нет штрихами чувств и эмоций, чтобы в финале упасть на страницу густой крестообразной тенью несбывшегося рая.
Izdanie udobnogo formata. Tvyerdyy pereplyet. TSvetnye forzatsy. Belaya bumaga, chyetkiy shrift. CHyerno-belye illyustratsii.Nastoyashchaya literatura mozhet byt tolko tam, gde eye delayut ne ispolnitelnye i blagonadyezhnye chinovniki, a bezumtsy, otshelniki, eretiki, mechtateli, buntari, skeptiki. Otnosil sebya Evgeniy Zamyatin k skeptikam ili k mechtatelyam? Vryad li My uznaem. Bessporno odno: ego roman-antiutopiya My pervaya antiutopiya XX veka eto nastoyashchaya literatura.Povestvovanie o Edinom Gosudarstve vseobshchego blagodenstviya srazu okazalos pod zapretom ispolnitelnykh i blagonadyezhnykh chinovnikov. No, vyrvavshis v mir v perevodakh snachala na angliyskiy i cheshskiy, a zatem na finskiy i italyanskiy yazyki, roman My zavladel umami chitateley. Pod ego vliyaniem sozdavali svoi proizvedeniya priznannye mirovye klassiki: Oldos KHaksli, Dzhordzh Oruell, Vladimir Nabokov.V strannyy, nerovnyy ritm dnevnikovykh zapisey idealno vpisalis chyerno-belye risunki Andreya Simanchuka. Uverennyy napor...Izdanie udobnogo formata. Tvyerdyy pereplyet. TSvetnye forzatsy. Belaya bumaga, chyetkiy shrift. CHyerno-belye illyustratsii.Nastoyashchaya literatura mozhet byt tolko tam, gde eye delayut ne ispolnitelnye i blagonadyezhnye chinovniki, a bezumtsy, otshelniki, eretiki, mechtateli, buntari, skeptiki. Otnosil sebya Evgeniy Zamyatin k skeptikam ili k mechtatelyam? Vryad li my uznaem. Bessporno odno: ego roman-antiutopiya My pervaya antiutopiya XX veka eto nastoyashchaya literatura.Povestvovanie o Edinom Gosudarstve vseobshchego blagodenstviya srazu okazalos pod zapretom ispolnitelnykh i blagonadyezhnykh chinovnikov. No, vyrvavshis v mir v perevodakh snachala na angliyskiy i cheshskiy, a zatem na finskiy i italyanskiy yazyki, roman My zavladel umami chitateley. Pod ego vliyaniem sozdavali svoi proizvedeniya priznannye mirovye klassiki: Oldos KHaksli, Dzhordzh Oruell, Vladimir Nabokov.V strannyy, nerovnyy ritm dnevnikovykh zapisey idealno vpisalis chyerno-belye risunki Andreya Simanchuka. Uverennyy napor zhyestkoy lineynoy logiki vnezapno preryvaetsya nerovnymi, skhodyashchimi na net shtrikhami chuvstv i emotsiy, chtoby v finale upast na stranitsu gustoy krestoobraznoy tenyu nesbyvshegosya raya.
