В своей книге автор стремится проследить эволюцию отношения к сталинизму в постсоветском кино. Вначале кинематографисты лишь воскрешали «демонические» атрибуты Сталина, которыми его наделили еще при жизни. К середине 2000-х началось конструирование новой мифологемы, в рамках которой сталинская эпоха изображалась и как трагическая, и как героическая, когда люди проявляли свои лучшие качества и были необычайно человечны, трагические же аспекты затушевывались. В итоге установилась ироническая дистанция по отношению к сталинизму, реликты этой эпохи вписываются сейчас в контекст массовой культуры. Авторское кино пошло по другому пути: вместо попыток реконструировать историю оно стало искать особые выразительные средства для представления самого процесса воспоминания.
V svoey knige avtor stremitsya prosledit evolyutsiyu otnosheniya k stalinizmu v postsovetskom kino. Vnachale kinematografisty lish voskreshali demonicheskie atributy Stalina, kotorymi ego nadelili eshche pri zhizni. K seredine 2000-kh nachalos konstruirovanie novoy mifologemy, v ramkakh kotoroy stalinskaya epokha izobrazhalas i kak tragicheskaya, i kak geroicheskaya, kogda lyudi proyavlyali svoi luchshie kachestva i byli neobychayno chelovechny, tragicheskie zhe aspekty zatushevyvalis. V itoge ustanovilas ironicheskaya distantsiya po otnosheniyu k stalinizmu, relikty etoy epokhi vpisyvayutsya seychas v kontekst massovoy kultury. Avtorskoe kino poshlo po drugomu puti: vmesto popytok rekonstruirovat istoriyu ono stalo iskat osobye vyrazitelnye sredstva dlya predstavleniya samogo protsessa vospominaniya.
In his book the author seeks to trace the evolution of relationship to Stalinism in post-Soviet cinema. Initially, the filmmakers only raised the demonic attributes of Stalin, which he gave during his lifetime. By the mid-2000s, it started construction of new myths, in which the Stalinist era was depicted as tragic and as heroic when people show their best qualities, and was extremely humane, tragic aspects obscures. In the end, established an ironic distance towards Stalinism, the relics of this era now fit in the context of mass culture. Auteur cinema has gone the other way: instead of trying to reconstruct the history it began to look for special means of expression to represent the process of memory.
