Сын выдающегося китайского поэта Ай Цина, подвергшегося репрессиям в годы «культурной революции», Ай Вэйвэй разделил судьбу семьи в изгнании и теперь, воскрешая в памяти картины страшного детства, пытается осмыслить связь времен. Он рассказывает о собственном схожем опыте переживания насилия и унижения, о непростом решении оставить семью, чтобы изучать искусство в Америке — где позже подружился с Алленом Гинзбергом, был вдохновлен творчеством Энди Уорхола и работами Марселя Дюшана. Откровенно и остроумно он описывает подробности своего возвращения на родину и становления — от никому не известного художника до суперзвезды мирового искусства и международного правозащитника, показывая, как на его творчество влияла жизнь в условиях авторитарного режима....искусство должно быть занозой в глазу, ножом в горле, камешком в ботинке; причина, по которой искусство нельзя игнорировать, заключается в том, что оно дестабилизирует то, что кажется надежным и устоявшимся.Для меня худшее, что может случиться, — это потерять способность к самовыражению, так как это означало бы утрату стремления ценить жизнь и действовать соответственно. Иного пути для меня не существует.Сегодня все больше людей вынуждены покидать родные места по самым разнообразным причинам: из-за войны, религиозной дискриминации, политического преследования, экологической ситуации, голода, бедности. Сумеем ли мы когда-нибудь справиться с этими напастями? Способна ли цивилизация, построенная на страданиях других, продолжаться бесконечно? И кто может быть уверен, что ему самому не придется однажды расстаться с домом и отправиться к чужим берегам только для того, чтобы там столкнуться с дискриминацией и необходимостью умолять о сочувствии?Для тех, кто интересуется современным искусством, а также историей современного Китая.
Syn vydayushchegosya kitayskogo poeta Ay TSina, podvergshegosya repressiyam v gody kulturnoy revolyutsii, Ay Veyvey razdelil sudbu semi v izgnanii i teper, voskreshaya v pamyati kartiny strashnogo detstva, pytaetsya osmyslit svyaz vremen. On rasskazyvaet o sobstvennom skhozhem opyte perezhivaniya nasiliya i unizheniya, o neprostom reshenii ostavit semyu, chtoby izuchat iskusstvo v Amerike gde pozzhe podruzhilsya s Allenom Ginzbergom, byl vdokhnovlen tvorchestvom Endi Uorkhola i rabotami Marselya Dyushana. Otkrovenno i ostroumno on opisyvaet podrobnosti svoego vozvrashcheniya na rodinu i stanovleniya ot nikomu ne izvestnogo khudozhnika do superzvezdy mirovogo iskusstva i mezhdunarodnogo pravozashchitnika, pokazyvaya, kak na ego tvorchestvo vliyala zhizn v usloviyakh avtoritarnogo rezhima....iskusstvo dolzhno byt zanozoy v glazu, nozhom v gorle, kameshkom v botinke; prichina, po kotoroy iskusstvo nelzya ignorirovat, zaklyuchaetsya v tom, chto ono destabiliziruet to, chto kazhetsya nadezhnym i ustoyavshimsya.Dlya menya khudshee, chto mozhet sluchitsya, eto poteryat sposobnost k samovyrazheniyu, tak kak eto oznachalo by utratu stremleniya tsenit zhizn i deystvovat sootvetstvenno. Inogo puti dlya menya ne sushchestvuet.Segodnya vse bolshe lyudey vynuzhdeny pokidat rodnye mesta po samym raznoobraznym prichinam: iz-za voyny, religioznoy diskriminatsii, politicheskogo presledovaniya, ekologicheskoy situatsii, goloda, bednosti. Sumeem li my kogda-nibud spravitsya s etimi napastyami? Sposobna li tsivilizatsiya, postroennaya na stradaniyakh drugikh, prodolzhatsya beskonechno? I kto mozhet byt uveren, chto emu samomu ne pridetsya odnazhdy rasstatsya s domom i otpravitsya k chuzhim beregam tolko dlya togo, chtoby tam stolknutsya s diskriminatsiey i neobkhodimostyu umolyat o sochuvstvii?Dlya tekh, kto interesuetsya sovremennym iskusstvom, a takzhe istoriey sovremennogo Kitaya.
