Наука об Иране не заняла место, какое бы ей полагалось, и иранский мир мы знаем поверхностно. Как будто на него накинули большое покрывало, сквозь которое просвечивают лишь отдельные огни: Сузы, Персеполь, Самарканд, Герат, Исфахан, Шираз, миниатюры, стихи... Все эти светочи должны были бы сверкать, им бы полагалось быть такими же яркими, как несравненная синева иранского неба, как обширные пустыни Ирана из золотого песка, как его обнаженные горы, как его теология света, как своды его храмов, облицованные лазурными изразцами, как его исфаханские розы, как его поэты с их "неподражаемой простотой". Для нас он расплывается в разнородном скоплении исламских стран, хоть и там проявляет сильную индивидуальность.Вместе с тем, история Ирана тесно связана со всемирной историей. Знать ее необходимо любому историку, любому образованному человеку. Как можно читать и понимать Библию, не зная о Вавилонском пленении и об освободительном указе Кира, "помазанника Яхве", по словам Второ-Исайи? Как можно изучать историю Греции, игнорируя персидские войны, Геродота, рожденного иранским подданным, Александра и его завоевание мира? Кого оставит равнодушным приход магов, иранских царей-жрецов, к колыбели Христа? Кто посмел бы забыть, сколь фундаментальное значение для Римской империи имела долгая борьба с парфянами и Сасанидами? Как бы мы воспринимали индийцев, если бы не знали, что индийский ислам, как минимум отчасти, возник под влиянием иранского? А разве куртуазная любовь нашего прекрасного средневековья зародилась не в стране катаров, до которой докатились отзвуки того, что происходило в долинах Месопотамии? Подобные, вопросы можно множить до бесконечности.
Nauka ob Irane ne zanyala mesto, kakoe by ey polagalos, i iranskiy mir my znaem poverkhnostno. Kak budto na nego nakinuli bolshoe pokryvalo, skvoz kotoroe prosvechivayut lish otdelnye ogni: Suzy, Persepol, Samarkand, Gerat, Isfakhan, SHiraz, miniatyury, stikhi... Vse eti svetochi dolzhny byli by sverkat, im by polagalos byt takimi zhe yarkimi, kak nesravnennaya sineva iranskogo neba, kak obshirnye pustyni Irana iz zolotogo peska, kak ego obnazhennye gory, kak ego teologiya sveta, kak svody ego khramov, oblitsovannye lazurnymi izraztsami, kak ego isfakhanskie rozy, kak ego poety s ikh "nepodrazhaemoy prostotoy". Dlya nas on rasplyvaetsya v raznorodnom skoplenii islamskikh stran, khot i tam proyavlyaet silnuyu individualnost.Vmeste s tem, istoriya Irana tesno svyazana so vsemirnoy istoriey. Znat ee neobkhodimo lyubomu istoriku, lyubomu obrazovannomu cheloveku. Kak mozhno chitat i ponimat Bibliyu, ne znaya o Vavilonskom plenenii i ob osvoboditelnom ukaze Kira, "pomazannika YAkhve", po slovam Vtoro-Isayi? Kak mozhno izuchat istoriyu Gretsii, ignoriruya persidskie voyny, Gerodota, rozhdennogo iranskim poddannym, Aleksandra i ego zavoevanie mira? Kogo ostavit ravnodushnym prikhod magov, iranskikh tsarey-zhretsov, k kolybeli KHrista? Kto posmel by zabyt, skol fundamentalnoe znachenie dlya Rimskoy imperii imela dolgaya borba s parfyanami i Sasanidami? Kak by my vosprinimali indiytsev, esli by ne znali, chto indiyskiy islam, kak minimum otchasti, voznik pod vliyaniem iranskogo? A razve kurtuaznaya lyubov nashego prekrasnogo srednevekovya zarodilas ne v strane katarov, do kotoroy dokatilis otzvuki togo, chto proiskhodilo v dolinakh Mesopotamii? Podobnye, voprosy mozhno mnozhit do beskonechnosti.
