Перед вами третий том хроники жизни скромного жителя Ханаана, развлекающегося литературкой, и свидетельство нашей общей истории. Каждая жизнь — роман о любви, и жизнь нашего героя не исключение. Еще в книге: исторические события местного и мирового масштаба, немного политики, размышлизмов об истории и культуре и литературных тусовок. Первый том Хроник был номинирован на Русского Букера, а известный критик Андрей Урицкий включил книгу в число лучших произведений 90-х, назвав ее "гремучей смесью, где философские рассуждения сменяются бесстрастными, в духе Генри Миллера описаниями случек, а за бытовыми картинками следуют политические сентенции крайне правого толка, с поправкой на ближневосточную действительность. И никакой политкорректности, выдумки этой заокеанской Вайман не знает и знать не хочет". Книга, по мнению рецензента, "отличается максимально возможной искренностью, стремлением договаривать, додумывать, невзирая на лица и обстоятельства. Причем искренность Ваймана — это искренность сухая, жесткая, без кокетства, без юродивого мазохизма, без размазывания слюней и соплей. В конечном итоге — без литературщины". И желание литературу преодолеть вполне осознанно и акцентировано: "… мне не "литература" важна, а очень хочется живую жизнь зацепить пером, как багром, и вытащить эту рыбу, трепыхающуюся на берег текста". Если Бог даст сил, сериал "Ханаанских хроник" будет продолжен, вплоть до…
Pered vami tretiy tom khroniki zhizni skromnogo zhitelya KHanaana, razvlekayushchegosya literaturkoy, i svidetelstvo nashey obshchey istorii. Kazhdaya zhizn roman o lyubvi, i zhizn nashego geroya ne isklyuchenie. Eshche v knige: istoricheskie sobytiya mestnogo i mirovogo masshtaba, nemnogo politiki, razmyshlizmov ob istorii i kulture i literaturnykh tusovok. Pervyy tom KHronik byl nominirovan na Russkogo Bukera, a izvestnyy kritik Andrey Uritskiy vklyuchil knigu v chislo luchshikh proizvedeniy 90-kh, nazvav ee "gremuchey smesyu, gde filosofskie rassuzhdeniya smenyayutsya besstrastnymi, v dukhe Genri Millera opisaniyami sluchek, a za bytovymi kartinkami sleduyut politicheskie sententsii krayne pravogo tolka, s popravkoy na blizhnevostochnuyu deystvitelnost. I nikakoy politkorrektnosti, vydumki etoy zaokeanskoy Vayman ne znaet i znat ne khochet". Kniga, po mneniyu retsenzenta, "otlichaetsya maksimalno vozmozhnoy iskrennostyu, stremleniem dogovarivat, dodumyvat, nevziraya na litsa i obstoyatelstva. Prichem iskrennost Vaymana eto iskrennost sukhaya, zhestkaya, bez koketstva, bez yurodivogo mazokhizma, bez razmazyvaniya slyuney i sopley. V konechnom itoge bez literaturshchiny". I zhelanie literaturu preodolet vpolne osoznanno i aktsentirovano: " mne ne "literatura" vazhna, a ochen khochetsya zhivuyu zhizn zatsepit perom, kak bagrom, i vytashchit etu rybu, trepykhayushchuyusya na bereg teksta". Esli Bog dast sil, serial "KHanaanskikh khronik" budet prodolzhen, vplot do
