Если детство – «банковский счет писателя», то девочке Сельме из усадьбы Морбакка достался солидный капитал. Время, проведенное здесь, истории, услышанные от тети и бабушки, стали для нее источником впечатлений на всю жизнь. А жизнь Сельмы Лагерлёф – большое приключение: в ней были чудесное исцеление от паралича, борьба за избирательные права для женщин, порицаемая обществом любовь и Нобелевская премия по литературе. Ее книги до сих пор издаются во всем мире, в ее честь назван кратер на Венере, а ее портрет долгое время украшал купюру в 20 крон. Взрослые ужасно переполошились, увидев ребенка, который не может ходить.«— Как же она, бедняжка, жить-то будет? — говорили они. — Ничего на свете не увидит, будет сиднем сидеть на одном месте. Замуж не выйдет, позаботиться о себе не сможет. Право слово, тяжко ей придется. Все относились к больной девчушке ласково и сочувственно, и против этого Юхан с Анной нисколько не возражали. Но нельзя же напрочь забывать, что есть и другие дети».
Esli detstvo bankovskiy schet pisatelya, to devochke Selme iz usadby Morbakka dostalsya solidnyy kapital. Vremya, provedennoe zdes, istorii, uslyshannye ot teti i babushki, stali dlya nee istochnikom vpechatleniy na vsyu zhizn. A zhizn Selmy Lagerlyef bolshoe priklyuchenie: v ney byli chudesnoe istselenie ot paralicha, borba za izbiratelnye prava dlya zhenshchin, poritsaemaya obshchestvom lyubov i Nobelevskaya premiya po literature. Ee knigi do sikh por izdayutsya vo vsem mire, v ee chest nazvan krater na Venere, a ee portret dolgoe vremya ukrashal kupyuru v 20 kron. Vzroslye uzhasno perepoloshilis, uvidev rebenka, kotoryy ne mozhet khodit. Kak zhe ona, bednyazhka, zhit-to budet? govorili oni. Nichego na svete ne uvidit, budet sidnem sidet na odnom meste. Zamuzh ne vyydet, pozabotitsya o sebe ne smozhet. Pravo slovo, tyazhko ey pridetsya. Vse otnosilis k bolnoy devchushke laskovo i sochuvstvenno, i protiv etogo YUkhan s Annoy niskolko ne vozrazhali. No nelzya zhe naproch zabyvat, chto est i drugie deti.
