Перед нами книга, накниганая русским художником, который жил и живет в России и чья огромная любовь к многострадальной России настолько велика, что он не может покинуть Россию даже в такие невыносимо тяжелые для России дни. Но его книга не может появиться в стране, где она была написана. Это страшная трагедия - духовное одиночество художника, который не может говорить с соотечественниками. Публикацией этой книги на английском языке автор пытается обратиться к миру, не имея возможности быть услышанным его собственным народом. Эта ситуация, однако, в значительной степени символизирует духовную миссию Замятина, независимо от того, на каком языке он изначально писал, и как бы ни было национально его художественное восприятие и интуиция, он по существу универсален и его видение мира наднациоавторо. Более того, разве неправда, что чем подлиннее национальное искусство и чем более национальна личность художника, тем он становится более интернационален?.. Непросто найти личности, более национальные, чем Толстой или Достоевский, и, возможно, именно по этой причине мы почитаем их как два величайших ума, которые подарил миру век девятнадцатый.Замятин, конечно, не так велик, как упомянутые выше персоны, но, несмотря на свою молодость, уже доказал свою наднациональность."Мы", - как говорил сам Замятин, - самое смешное и самое серьезное из того, что он написал до сих пор. Это роман ставит перед вдумчивым читателем с большой остротой и серьезностью одну из сложнейших проблем современного цивилизованного мира - проблему сохранения независимой, оригинальной, творческой личности. Наша цивилизация зависит от движения огромных масс людей. Войны, революции, всеобщие забастовки - все эти явления связаны с огромными массами народа, огромными людскими толпами. Несмотря на то, что в мире едва ли есть уголок, где рядовой обыватель не жалуется: "Нам нужна твердая власть", - человечество, по крайней мере на время, потеряло способность создавать настоящих лидеров. Успехи научно-технического прогресса, сверхусилия в повышении эффективности человеческой деятельности, как правило, приводят в действие большие массы народа, а не великих лидеров. Что в этих условиях является главным началом творческой личности? В романе "Мы" в уникальной манере отражена трагедия независимого духа в современных условиях. Проблема взаимодействия творческой индивидуальности и толпы - это не только русская проблема. Она очевидна как на заводах Форда, так и при большевистской диктатуре в России.Конечно, искреннее, честное и откровенное исследование этой проблемы является оскорбительным для тех, кто предпочитает быть частью толпы, или тех, кто пытается держать ту или иную часть человечества в состоянии толпы. Вот почему роман "Мы" не мог быть напечатан в Советской России и, вероятно, не понравился бы тем, чья духовная жизнь сводится к соблюдению механических стандартов механистической цивилизации, которая не нуждается в творческой индивидуальности.Необходимо сказать несколько слов о методе, с помощью которого Замятин пытается донести свои идеи до читателя. Это метод, говоря словами Гоголя - "смех сквозь слезы". Эта форма продиктована глубокой, смешанной с жалостью любовью к человечеству и отвращению к факторам, которые являются причиной подавления индивидуальности человеческой личности. Перефразируя старую сентенцию древнего Катулла: "Odi et amo", - Замятин смеется, чтобы скрыть слезы; поэтому роман "Мы" только кажется забавным, а в действительности едва скрывает глубочайшую трагедию человечества.Григорий Зильбург1924
Pered nami kniga, nakniganaya russkim khudozhnikom, kotoryy zhil i zhivet v Rossii i chya ogromnaya lyubov k mnogostradalnoy Rossii nastolko velika, chto on ne mozhet pokinut Rossiyu dazhe v takie nevynosimo tyazhelye dlya Rossii dni. No ego kniga ne mozhet poyavitsya v strane, gde ona byla napisana. Eto strashnaya tragediya - dukhovnoe odinochestvo khudozhnika, kotoryy ne mozhet govorit s sootechestvennikami. Publikatsiey etoy knigi na angliyskom yazyke avtor pytaetsya obratitsya k miru, ne imeya vozmozhnosti byt uslyshannym ego sobstvennym narodom. Eta situatsiya, odnako, v znachitelnoy stepeni simvoliziruet dukhovnuyu missiyu Zamyatina, nezavisimo ot togo, na kakom yazyke on iznachalno pisal, i kak by ni bylo natsionalno ego khudozhestvennoe vospriyatie i intuitsiya, on po sushchestvu universalen i ego videnie mira nadnatsioavtoro. Bolee togo, razve nepravda, chto chem podlinnee natsionalnoe iskusstvo i chem bolee natsionalna lichnost khudozhnika, tem on stanovitsya bolee internatsionalen?.. Neprosto nayti lichnosti, bolee natsionalnye, chem Tolstoy ili Dostoevskiy, i, vozmozhno, imenno po etoy prichine my pochitaem ikh kak dva velichayshikh uma, kotorye podaril miru vek devyatnadtsatyy.Zamyatin, konechno, ne tak velik, kak upomyanutye vyshe persony, no, nesmotrya na svoyu molodost, uzhe dokazal svoyu nadnatsionalnost."My", - kak govoril sam Zamyatin, - samoe smeshnoe i samoe sereznoe iz togo, chto on napisal do sikh por. Eto roman stavit pered vdumchivym chitatelem s bolshoy ostrotoy i sereznostyu odnu iz slozhneyshikh problem sovremennogo tsivilizovannogo mira - problemu sokhraneniya nezavisimoy, originalnoy, tvorcheskoy lichnosti. Nasha tsivilizatsiya zavisit ot dvizheniya ogromnykh mass lyudey. Voyny, revolyutsii, vseobshchie zabastovki - vse eti yavleniya svyazany s ogromnymi massami naroda, ogromnymi lyudskimi tolpami. Nesmotrya na to, chto v mire edva li est ugolok, gde ryadovoy obyvatel ne zhaluetsya: "Nam nuzhna tverdaya vlast", - chelovechestvo, po krayney mere na vremya, poteryalo sposobnost sozdavat nastoyashchikh liderov. Uspekhi nauchno-tekhnicheskogo progressa, sverkhusiliya v povyshenii effektivnosti chelovecheskoy deyatelnosti, kak pravilo, privodyat v deystvie bolshie massy naroda, a ne velikikh liderov. CHto v etikh usloviyakh yavlyaetsya glavnym nachalom tvorcheskoy lichnosti? V romane "My" v unikalnoy manere otrazhena tragediya nezavisimogo dukha v sovremennykh usloviyakh. Problema vzaimodeystviya tvorcheskoy individualnosti i tolpy - eto ne tolko russkaya problema. Ona ochevidna kak na zavodakh Forda, tak i pri bolshevistskoy diktature v Rossii.Konechno, iskrennee, chestnoe i otkrovennoe issledovanie etoy problemy yavlyaetsya oskorbitelnym dlya tekh, kto predpochitaet byt chastyu tolpy, ili tekh, kto pytaetsya derzhat tu ili inuyu chast chelovechestva v sostoyanii tolpy. Vot pochemu roman "My" ne mog byt napechatan v Sovetskoy Rossii i, veroyatno, ne ponravilsya by tem, chya dukhovnaya zhizn svoditsya k soblyudeniyu mekhanicheskikh standartov mekhanisticheskoy tsivilizatsii, kotoraya ne nuzhdaetsya v tvorcheskoy individualnosti.Neobkhodimo skazat neskolko slov o metode, s pomoshchyu kotorogo Zamyatin pytaetsya donesti svoi idei do chitatelya. Eto metod, govorya slovami Gogolya - "smekh skvoz slezy". Eta forma prodiktovana glubokoy, smeshannoy s zhalostyu lyubovyu k chelovechestvu i otvrashcheniyu k faktoram, kotorye yavlyayutsya prichinoy podavleniya individualnosti chelovecheskoy lichnosti. Perefraziruya staruyu sententsiyu drevnego Katulla: "Odi et amo", - Zamyatin smeetsya, chtoby skryt slezy; poetomu roman "My" tolko kazhetsya zabavnym, a v deystvitelnosti edva skryvaet glubochayshuyu tragediyu chelovechestva.Grigoriy Zilburg1924
Before us the book, nanyana Russian artist who lived and live in Russia, and whose great love for suffering Russia is so great that he could not leave Russia, even in such unbearable difficult for Russia days. But his book may not appear in a country where it was written. This is a terrible tragedy - the spiritual loneliness of the artist who cannot speak with compatriots. To publish this book in English the author tries to reach out to the world not being able to be heard by his own people. This situation, however, significantly symbolizes the spiritual mission Zamyatina, no matter what language he originally wrote, and no matter how national his artistic sensibility and intuition, it is essentially universal, and his vision of the world, nadnatsionalnogo. Moreover, is it not true that the longer a national art and the more the national identity of the artist, so it becomes more international?.. Hard to find a personality more national than Tolstoy or Dostoevsky, and, perhaps for this reason, we honor them as the two greatest minds that gave the world the nineteenth century.Zamyatin, of course, not as great as the above mentioned person, but, despite its youth, has already proven its supranationality."We" - as he said himself, Zamyatin, - the funny and the serious from what he has written so far. This novel confronts the thoughtful reader with much acuteness and seriousness of one of the most complicated problems of the modern civilised world - the problem of preserving independent, original, creative personality. Our civilization depends on the movement of huge masses of people. Wars, revolutions, General strikes - all of these phenomena involve huge masses of people, huge human crowds. Despite the fact that in the world there is hardly any area where the ordinary man in the street is not complaining: "We need strong authorities", - humanity, at least for a time, lost the ability to create real leaders. The success of scientific and technological progress, super in enhancing the effectiveness of human activity, generally lead to the action of large masses of people, not great leaders. In these conditions, is the main beginning of the creative personality? In the novel "We" in a unique manner reflects the independent spirit of tragedy in the modern world. The problem of interaction between creative personality and the crowd is not only a Russian problem. It is obvious like at Ford plants, and Bolshevist dictatorship in Russia.Of course, sincere, honest and candid study of this issue is offensive to those who prefer to be part of the crowd, or those trying to keep some part of humanity as the crowd. That's why the novel "We" could not be printed in Soviet Russia and probably would not like those whose spiritual life is reduced to the compliance with mechanical standards of a mechanistic civilization, which needs no creative individuality.It is necessary to say a few words about the method by which Zamyatin tries to convey his ideas to the reader. This method, in the words of Gogol's "laughter through tears". This form comes from a deep, mixed with pity with love for humanity and aversion to the factors that cause the suppression of the individuality of the human person. To paraphrase an old Maxim of the ancient of Catullus: "Odi et amo", - Zamyatin's laughing to hide the tears; therefore, the novel "We" only think it's funny, but in reality barely hides the deepest human tragedy.Gregory Зильбург1924
Expected