"Искусство есть искусство жить" - формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, - является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История "искусства жить" в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.
"Iskusstvo est iskusstvo zhit" - formula, kotoroy Andrey Belyy, enfant terrible, opredelil v svoe vremya sushchnost iskusstva, - yavlyaetsya po suti kvintessentsiey opredelennoy poetiki povedeniya. Istoriya "iskusstva zhit" v Rossii beret nachalo v istyazaniyakh smekhom vo vremena Ivana Groznogo, no teoreticheskoe obosnovanie ono poluchilo pozzhe, v epokhu romantizma, a zatem simvolizma. Eta kniga posvyashchena zhanram, v kotorykh tekst i telo slivayutsya v edinoe tseloe: smekhovym soobshchestvam, formirovavshim s pomoshchyu gruppovykh instsenirovok i privatnykh tekstov svoego roda parallelnuyu, alternativnuyu deystvitelnost, protivopostavlyaemuyu ofitsialnoy; tsarstvam lzhi, voznikavshim ex nihilo lish za schet sily slova; literaturnym mistifikatsiyam, pri kotorykh mezhdu avtorom i tekstom voznikaet eshche odin, psevdoavtorskiy plast; romanam s klyuchom, v kotorykh deystvitelnoe i fiktsionalnoe perepletayutsya drug s drugom, obretaya ili izobretaya pri etom sobstvennuyu zhizn i deystvitelnost. Vsled za moskovskoy shkoloy kulturnoy semiotiki i amerikanskoy poetics of culture avtor knigi sozdaet svoyu teoriyu zhiznetvorchestva.
