Голубая с алой каёмочкой шляпа набекрень. Угольки весёлых глаз, румяные щёки, маленький, чуть вздёрнутый нос. Окладистая борода, ровно уложенная синими и красными прядями. Крутые плечи, эполеты на них. Высокая грудь портупеями перехвачена, ноги широко расставлены, властно вытянута указующая рука. Бравый ли полковник передо мной, генерал ли?Только у него не сапоги со шпорами, а копыта, и туловище, как у коня, да ещё лучистое солнышко на груди сияет!- Кто это? - пытаю мастерицу.- Полкан, - отвечает она.- А кто он, Полкан-то?- Кто Полкан? - с недоумением переспрашивает она. - Давно жил Полкан-богатырь. Хлеб помогал растить, от врагов русскую землю оберегать…- Значит, это и есть былинный богатырь Полкан?- Он самый, - с твёрдостью кивает Ульяна Ивановна.Подобно известной северной сказительнице Марии Дмитриевне Кривополеновой, сохранившей для потомков давно забытую былину о Вавиле, Ульяна Бабкина донесла до наших дней древний народный образ Полкана-богатыря.Сегодня эта удивительная игрушка знакома многим любителям русского народного искусства. Бравый Ульянин Полкан есть и у меня. И каждый раз, когда я смотрю на него, невольно вспоминаю, как впервые познакомился, а затем и подружился с мастерицей. Дружба наша длилась много лет, до последнего дня её жизни.А началось всё в конце шестидесятых годов, когда в погожий майский день побывал я в гостях у молодого художника-северянина. Переступил порог его маленькой уютной комнатки, и первое, что бросилось в глаза, - игрушки. Много я видел разных глиняных фигурок: тульских и вятских, пензенских и орловских, брянских и рязанских, но такие - впервые. Поразила в них прежде всего простота и жизненная правда. Видно было, что сделал их человек талантливый и доброты необыкновенной.Так я узнал об Ульяне Ивановне Бабкиной. Стал расспрашивать своего собеседника про её житьё да про то, как делает она свои игрушки.А приехав в Москву, накупил сладостей, красок, кисточек и послал Ульяне Ивановне. Однажды получаю от мастерицы заветную посылочку, а в ней, в душистом сене, словно цветы, голубели, алели, желтели, зеленели её дивные игрушки. И среди них - Полкан-богатырь. Так началась наша переписка. Из последующих Ульяниных, теперь уже долгожданных весточек узнал я, что живёт замечательная мастерица одна, лет ей много - восьмой десяток на исходе, сама неграмотная, а письма пишут ей девочки-школьницы из соседнего села. Из далёкой северной деревни приходили ко мне не только письма - одаривала меня Ульяна Ивановна чем могла: то масляными калачами своей стряпни, то знаменитыми каргопольскими солёными рыжиками. И всё приглашала к себе в гости: "Приезжай, дам тебе траву косить да грибы носить, и хорошо будет". Но я всё медлил с поездкой, а от Ульяны Ивановны приходило новое письмо: "Гостей мимо много ходит, да всё не те. Что это ты в гости-то не приезжаешь?"Однажды, когда на дворе стоял февраль, получил письмо с такими словами: "Всё лето тебя в гости прождала, не знаю, дождусь ли…" Чуть не в тот же день собрал я всё необходимое в дорогу, купил билет на поезд и отправился в путь.В тот первый раз гостил я у Ульяны Ивановны всего несколько дней, и всё время не оставляла меня мысль, что в этой, казалось, будничной простоте открывается мне большое, яркое, самобытное явление в современном народном искусстве России.Ещё не раз поеду я к Ульяне Ивановне Бабкиной, чтобы побыть наедине с мастерицей. Пересмотрю затем в музеях и частных собраниях сотни её игрушек и лишь потом возьмусь за рукопись книги. А пройдёт за это время больше двух десятков лет…Геннадий Петрович Дурасов
Golubaya s aloy kayemochkoy shlyapa nabekren. Ugolki vesyelykh glaz, rumyanye shchyeki, malenkiy, chut vzdyernutyy nos. Okladistaya boroda, rovno ulozhennaya sinimi i krasnymi pryadyami. Krutye plechi, epolety na nikh. Vysokaya grud portupeyami perekhvachena, nogi shiroko rasstavleny, vlastno vytyanuta ukazuyushchaya ruka. Bravyy li polkovnik peredo mnoy, general li?Tolko u nego ne sapogi so shporami, a kopyta, i tulovishche, kak u konya, da eshchye luchistoe solnyshko na grudi siyaet!- Kto eto? - pytayu masteritsu.- Polkan, - otvechaet ona.- A kto on, Polkan-to?- Kto Polkan? - s nedoumeniem peresprashivaet ona. - Davno zhil Polkan-bogatyr. KHleb pomogal rastit, ot vragov russkuyu zemlyu oberegat- Znachit, eto i est bylinnyy bogatyr Polkan?- On samyy, - s tvyerdostyu kivaet Ulyana Ivanovna.Podobno izvestnoy severnoy skazitelnitse Marii Dmitrievne Krivopolenovoy, sokhranivshey dlya potomkov davno zabytuyu bylinu o Vavile, Ulyana Babkina donesla do nashikh dney drevniy narodnyy obraz Polkana-bogatyrya.Segodnya eta udivitelnaya igrushka znakoma mnogim lyubitelyam russkogo narodnogo iskusstva. Bravyy Ulyanin Polkan est i u menya. I kazhdyy raz, kogda ya smotryu na nego, nevolno vspominayu, kak vpervye poznakomilsya, a zatem i podruzhilsya s masteritsey. Druzhba nasha dlilas mnogo let, do poslednego dnya eye zhizni.A nachalos vsye v kontse shestidesyatykh godov, kogda v pogozhiy mayskiy den pobyval ya v gostyakh u molodogo khudozhnika-severyanina. Perestupil porog ego malenkoy uyutnoy komnatki, i pervoe, chto brosilos v glaza, - igrushki. Mnogo ya videl raznykh glinyanykh figurok: tulskikh i vyatskikh, penzenskikh i orlovskikh, bryanskikh i ryazanskikh, no takie - vpervye. Porazila v nikh prezhde vsego prostota i zhiznennaya pravda. Vidno bylo, chto sdelal ikh chelovek talantlivyy i dobroty neobyknovennoy.Tak ya uznal ob Ulyane Ivanovne Babkinoy. Stal rassprashivat svoego sobesednika pro eye zhitye da pro to, kak delaet ona svoi igrushki.A priekhav v Moskvu, nakupil sladostey, krasok, kistochek i poslal Ulyane Ivanovne. Odnazhdy poluchayu ot masteritsy zavetnuyu posylochku, a v ney, v dushistom sene, slovno tsvety, golubeli, aleli, zhelteli, zeleneli eye divnye igrushki. I sredi nikh - Polkan-bogatyr. Tak nachalas nasha perepiska. Iz posleduyushchikh Ulyaninykh, teper uzhe dolgozhdannykh vestochek uznal ya, chto zhivyet zamechatelnaya masteritsa odna, let ey mnogo - vosmoy desyatok na iskhode, sama negramotnaya, a pisma pishut ey devochki-shkolnitsy iz sosednego sela. Iz dalyekoy severnoy derevni prikhodili ko mne ne tolko pisma - odarivala menya Ulyana Ivanovna chem mogla: to maslyanymi kalachami svoey stryapni, to znamenitymi kargopolskimi solyenymi ryzhikami. I vsye priglashala k sebe v gosti: "Priezzhay, dam tebe travu kosit da griby nosit, i khorosho budet". No ya vsye medlil s poezdkoy, a ot Ulyany Ivanovny prikhodilo novoe pismo: "Gostey mimo mnogo khodit, da vsye ne te. CHto eto ty v gosti-to ne priezzhaesh?"Odnazhdy, kogda na dvore stoyal fevral, poluchil pismo s takimi slovami: "Vsye leto tebya v gosti prozhdala, ne znayu, dozhdus li" CHut ne v tot zhe den sobral ya vsye neobkhodimoe v dorogu, kupil bilet na poezd i otpravilsya v put.V tot pervyy raz gostil ya u Ulyany Ivanovny vsego neskolko dney, i vsye vremya ne ostavlyala menya mysl, chto v etoy, kazalos, budnichnoy prostote otkryvaetsya mne bolshoe, yarkoe, samobytnoe yavlenie v sovremennom narodnom iskusstve Rossii.Eshchye ne raz poedu ya k Ulyane Ivanovne Babkinoy, chtoby pobyt naedine s masteritsey. Peresmotryu zatem v muzeyakh i chastnykh sobraniyakh sotni eye igrushek i lish potom vozmus za rukopis knigi. A proydyet za eto vremya bolshe dvukh desyatkov letGennadiy Petrovich Durasov
The book is a project for family reading about the founder of the Kargopol clay toys, folk craftswoman Uliana Ivanovna Babkina
Instead of a Preface
Blue with red border hat askew. Embers laughing eyes, ruddy cheeks, a small, slightly turned-up nose. Bushy beard, exactly laid the blue and red strands. Steep shoulders, epaulettes on them. High chest harness caught, feet wide apart, pointing imperiously outstretched hand. If the gallant Colonel in front of me, General?
Only his boots with spurs, hooves, and torso, like a horse, but still radiant sun on the chest glows!
— Who is it? — torture the artist.
— Polkan, she says.
— Who is he, Polkan?
Who Polkan? confused she asks. — Long-lived Polkan-hero. The bread helped to raise, from the enemies of the Russian land to protect...
— So, this is the epic Bogatyr Polkan?
— He is — firmly nods Ulyana Ivanovna.
Like the famous Northern storyteller Maria Dmitrievna Krivopolenova, preserved for posterity a long lost epic about Babel, Ulyana Babkina has brought to our days the ancient people's way Polkan-heroes.
Today, this amazing game is familiar to many fans of Russian folk art. Brave ulyanina Polkan and I have. And every time I look at it, I recall the first time I met and then became friends with the mistress. Our friendship lasted many years, until the last day of her life.
It all began in the late sixties, when on a fine may day I visited the guest of the young artist-northerner. Crossed the threshold of his little cozy room, and the first thing that caught my eye — toy. I've seen a lot of different clay figurines: Tula and Vyatka, Penza and Orel, the Bryansk and Ryazan, but such — for the first time. Struck first of all by the simplicity and truth of life. It was evident that made them a man of talent and kindness extraordinary.
So I found out about Ulyana Ivanovna Babkina. Began to ask his companion about her life but about how she does her toys.
Then we began our correspondence. Later Planinig, now the long-awaited news I have learnt that it is a wonderful craftswoman, one, years a eighth decade on the outcome, are illiterate, and writing letters to her girl students from the neighbouring village. From a distant Northern village came to me not only a letter was given to me Ulyana Ivanovna than I could: that the oil rolls to his cooking, the famous Kargopol salty mushrooms. And everyone was invited to his guests: "Come, I will give you grass to mow so the mushrooms to wear, and it will be good". But I was slow to trip, and from Ulyana Ivanovna came another letter: "Guests by walks a lot, but all wrong. You're guests, then do not come?"
One day, when the yard was February, received a letter with these words: "All summer you've been waiting, I don't know if you'll make it..." Almost the same day I collected everything needed for the road, bought a train ticket and went.
The first time I have visited Uliana Ivanovna just a few days, and all the while I kept having the idea that this seemed to be the everyday simplicity offers me a big, bright, original phenomenon of the modern national art of Russia.
Again, I will go to Uliana Ivanovna Babkina, to be alone with mistress. Will review then in museums and private collections of hundreds of her toys and then will take up the manuscript. And will be held during this time more than two decades...
Gennady Petrovich Durasov
