Северная Корея, все еще невероятно засекреченная, перестает быть для мира «черным ящиком». Похоже, радикальный социальный эксперимент, который был начат там в 1940-х годах, подходит к концу. А за ним стоят судьбы людей — бесчисленное количество жизней. О том, как эти жизни были прожиты и что происходит в стране сейчас, рассказывает известный востоковед и публицист Андрей Ланьков.Разрешения на частную поездку выдаются при наличии уважительной причины — похороны или свадьба близкого родственника, например, или по официальному приглашению... В стандартном разрешении на проезд указываются имя владельца, место работы, цель поездки, пункт назначения и срок действия документа.Автору неоднократно доводилось бывать в Северной Корее и общаться с людьми из самых разных слоев общества. Это сотрудники госбезопасности и контрабандисты, северокорейские новые богатые и перебежчики, интеллектуалы (которыми быть вроде бы престижно, но все еще опасно) и шоферы (которыми быть и безопасно, и по-прежнему престижно).Книга рассказывает о технологиях (от экзотических газогенераторных двигателей до северокорейского интернета) и монументах вождям, о домах и поездах, о голоде и деликатесах — о повседневной жизни северокорейцев, их заботах, тревогах и радостях. О том, как КНДР постепенно и неохотно открывается миру.Распространение южнокорейской видеопродукции привело к тому, что все южнокорейское вошло в моду. Северокорейские барышни из более обеспеченных слоев стремятся делать себе те прически, которые они видят в южнокорейских фильмах, и одеваться так же, как героини сеульских телесериалов. В моду вошел даже южнокорейский диалект, который весьма отличается от официальной северокорейской речевой нормы.Для тех, кому интересна жизнь самой закрытой страны в мире. Для тех, кто интересуется современным Дальним Востоком.
Severnaya Koreya, vse eshche neveroyatno zasekrechennaya, perestaet byt dlya mira chernym yashchikom. Pokhozhe, radikalnyy sotsialnyy eksperiment, kotoryy byl nachat tam v 1940-kh godakh, podkhodit k kontsu. A za nim stoyat sudby lyudey beschislennoe kolichestvo zhizney. O tom, kak eti zhizni byli prozhity i chto proiskhodit v strane seychas, rasskazyvaet izvestnyy vostokoved i publitsist Andrey Lankov.Razresheniya na chastnuyu poezdku vydayutsya pri nalichii uvazhitelnoy prichiny pokhorony ili svadba blizkogo rodstvennika, naprimer, ili po ofitsialnomu priglasheniyu... V standartnom razreshenii na proezd ukazyvayutsya imya vladeltsa, mesto raboty, tsel poezdki, punkt naznacheniya i srok deystviya dokumenta.Avtoru neodnokratno dovodilos byvat v Severnoy Koree i obshchatsya s lyudmi iz samykh raznykh sloev obshchestva. Eto sotrudniki gosbezopasnosti i kontrabandisty, severokoreyskie novye bogatye i perebezhchiki, intellektualy (kotorymi byt vrode by prestizhno, no vse eshche opasno) i shofery (kotorymi byt i bezopasno, i po-prezhnemu prestizhno).Kniga rasskazyvaet o tekhnologiyakh (ot ekzoticheskikh gazogeneratornykh dvigateley do severokoreyskogo interneta) i monumentakh vozhdyam, o domakh i poezdakh, o golode i delikatesakh o povsednevnoy zhizni severokoreytsev, ikh zabotakh, trevogakh i radostyakh. O tom, kak KNDR postepenno i neokhotno otkryvaetsya miru.Rasprostranenie yuzhnokoreyskoy videoproduktsii privelo k tomu, chto vse yuzhnokoreyskoe voshlo v modu. Severokoreyskie baryshni iz bolee obespechennykh sloev stremyatsya delat sebe te pricheski, kotorye oni vidyat v yuzhnokoreyskikh filmakh, i odevatsya tak zhe, kak geroini seulskikh teleserialov. V modu voshel dazhe yuzhnokoreyskiy dialekt, kotoryy vesma otlichaetsya ot ofitsialnoy severokoreyskoy rechevoy normy.Dlya tekh, komu interesna zhizn samoy zakrytoy strany v mire. Dlya tekh, kto interesuetsya sovremennym Dalnim Vostokom.
Expected