В рассказах сборника “Заплыв”, написанных в конце 1970‑х — начале 1980‑х годов, видно становление сорокинской оптики. Застывший советский быт, усталые, привыкшие к двоемыслию люди, затертые понятия оживают от малейшей авторской провокации. “Народное хозяйство”, “летучка”, “заплыв” оказываются хрупкой оболочкой страдания, бурлеска и абсурда.Тексты сборника очень разные — в одних непривычна рефлексия от первого лица (“Ватник”), в других — лаконичность жанра (“Стихи и песни”, вошедшие в роман “Норма”); третьи же — опыты исследования человеческой природы на просторах тоталитарного государства в духе зрелого Сорокина (“Розовый клубень”, “Дача”, “Падёж”).Книга была впервые издана в 2008 году, когда отсылки к советскому метаязыку могли читаться даже с ностальгическим чувством. Сегодня тема разрыва между словом и смыслом снова поразительно актуальна.
V rasskazakh sbornika Zaplyv, napisannykh v kontse 1970kh nachale 1980kh godov, vidno stanovlenie sorokinskoy optiki. Zastyvshiy sovetskiy byt, ustalye, privykshie k dvoemysliyu lyudi, zatertye ponyatiya ozhivayut ot maleyshey avtorskoy provokatsii. Narodnoe khozyaystvo, letuchka, zaplyv okazyvayutsya khrupkoy obolochkoy stradaniya, burleska i absurda.Teksty sbornika ochen raznye v odnikh neprivychna refleksiya ot pervogo litsa (Vatnik), v drugikh lakonichnost zhanra (Stikhi i pesni, voshedshie v roman Norma); treti zhe opyty issledovaniya chelovecheskoy prirody na prostorakh totalitarnogo gosudarstva v dukhe zrelogo Sorokina (Rozovyy kluben, Dacha, Padyezh).Kniga byla vpervye izdana v 2008 godu, kogda otsylki k sovetskomu metayazyku mogli chitatsya dazhe s nostalgicheskim chuvstvom. Segodnya tema razryva mezhdu slovom i smyslom snova porazitelno aktualna.
